http://www.ng.ru/politics/2013-05-31/3_agents.html 31.05.2013 00:01:00 Почему предприниматели как огня боятся политики Александра Самарина "Бизнес-агентам" не до партий Бизнесменам явно не хватает представительства в органах власти. Ни одна из 71 партии, представленных в презентованном на днях справочнике Центризбиркома (ЦИК), не представляет напрямую интересы российского бизнеса. По данным Левада-Центра, сегодня в России в сфере предпринимательства занято 6% граждан. И только 2% хотели бы заняться бизнесом. Как выяснила «НГ», в этой среде господствует страх перед любой политической деятельностью. В результате значительная часть населения не имеет прямого представительства в парламенте. Эксперты предупреждают о печальных последствиях для страны отстранения бизнес-сообщества от активного участия в политической жизни. Партийные программы, размещенные в справочнике ЦИКа, очень похожи. Все как одна повествуют они о стремлении к демократии, свободе и процветанию. Интересы бизнес-сообщества легкими штрихами намечены в некоторых программах, но в самой общей форме, наряду с другими целями. А чаще всего не затрагиваются вовсе. Доминируют упования на государство. Например, «Народная партия России» так и называет себя – партией государственников: «Государство должно брать на себя ответственность за безопасность в обществе, а также за стабильность и жизнеспособность образования, социальной сферы, экономики и окружающей среды». Между тем, по данным Левада-Центра, в стране официально числится около 10 млн. предпринимателей. Много лет интересы крупного бизнеса представляет РСПП, среднего и малого – «Деловая Россия» и «Опора России». По данным последней, половина обращений предпринимателей в эту организацию состоят из жалоб на чиновников. Почему «Опора» – до сих пор не партия? Вице-президент «Опоры России» Павел Сигал, возглавляющий региональный совет движения, сказал «НГ»: «У нас многие считают, что такую партию можно и нужно создавать. А почему не создали? Наверное, не хватает нам организационной активности, энергии. Может, не нашелся лидер, который бы сказал: «Давайте!» Я считаю, что это надо делать, но мы не сделали...» Отсутствие у предпринимателей собственной политической силы, говорит Сигал, «не позволяет им напрямую лоббировать интересы бизнес-сообщества на законодательном уровне: «Пять представителей «Опоры России» являются членами Государственной Думы. Но это, конечно, капля в море, и ничего мы реально сделать не можем. Да, у нас подписаны соглашения с ЕР, были в свое время подписаны соглашения с «Правым делом», планируем подписать договор со «Справедливой Россией». Но это все-таки несистемные вещи». При этом, говорит Сигал, большинство членов «Опоры» не хотят превращения организации в партию, заявляя, что в этом случае покинут ее: «Причина – страх. У нас к предпринимателям, которые занимаются активной политической деятельностью, относятся с подозрением. Кроме страха, это еще и следствие инфантилизма российского бизнеса. Энергичные, талантливые, креативные люди, готовые создавать новые бизнесы и рисковать, когда доходит дело до политической деятельности, говорят – пусть за нас кто-то все это делает… Детскость какая-то!» По мнению директора по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергея Алексашенко, государство наказывает бизнес, который оказывает финансовую поддержку партиям, неугодным власти: «Политическая деятельность, как и любая другая, без денег невозможна. Деньги дают спонсоры, спонсорами являются бизнесмены. В России политическая система и репрессивная система устроены таким образом, что, прежде чем дать деньги какой-то партии, бизнесмен идет и консультируется с властью. Если власть разрешает – он дает деньги. Если власть не разрешает – не дает. Мы живем в политическом болоте, но некоторым это нравится, потому что – тепло». Глава фонда «Эффективная политика» Глеб Павловский, напомнив о «Гражданской платформе» Михаила Прохорова, воспринимаемой бизнесом как «своя», не видит перспектив у новых социально-ориентированных партий: «Все они предлагают разные варианты программы «Единой России». Но ЕР может давать реальные деньги этим социальным группам под разговор о социальном государстве. А партийные новички не могут давать деньги. Они похожи на ребят, которые пристраиваются за стенкой к чужому Wi-Fi – ЕР и Путина. И думают, что этого можно достичь, подбирая социально-консервативные пароли». Политика Кремля, подчеркивает Павловский, породила страх перед понятием «бизнес»: «Само это занятие является сегодня основанием для подозрения. Было раньше понятие – «криминальная среда». Сейчас таковой является в глазах власти и общества предпринимательство. Поэтому и политики и, что еще смешнее, сами предприниматели пытаются скрывать это печальное обстоятельство как свое биографическое клеймо». Это ошибочная тактика, уверен эксперт, «особенно смешная в случаях с РСПП или «Опорой России», когда они претворяются большими государственниками, чем Путин». Павловский подчеркивает: «Невозможно скрыть то обстоятельство, что ты занимаешься бизнесом. Ты проиграешь в нем, если у тебя возникнет конфликт приоритетов. Ты забудешь о прибыли и начнешь думать, как понравиться господину начальнику – городскому или всероссийскому. Наша беда – смешение жанров, которое губит и политику и бизнес». Руководство страны, указывает член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров, занимается некоей социальной инженерией, выращивая свой патерналистский средний класс, связанный с госкомпаниями и бюджетной сферой: «А малый и средний бизнес как потенциальный источник независимого среднего класса сознательно игнорируется. Он по определению независим, и Кремль рассматривает эту среду как потенциального и неконтролируемого агента. А стало быть, как потенциального врага». Потери для страны, связанные с отсутствием в парламенте партий, представляющих интересы бизнеса, сказываются во многих областях. Предприниматели, ощущая беззащитность, пытаются или угодить власти, или сбежать от нее – при первых признаках «охлаждения отношений». Кроме того, цивилизованные способы разрешения конфликтов в этой среде – через суд – заменяются ориентацией на отдельные звенья властной вертикали, что и составляет основу коррупции.
