«Синие ведерки», прыгающие на машину чиновника; марш
несогласных, поддержанный государственным омбудсменом и, наконец, активное
вооруженное противостояние под лозунгами борьбы с милицией, по сути, означают
ровно одно — предкритическую фазу накопления негатива в обществе.
По сути, соотношение один милиционер на 100-120 граждан
больше напоминает численность оккупационных войск в прифронтовой зоне (кстати,
именно такое соотношение считалось «золотым сечением» в вермахте), чем силы
правопорядка. Для сравнения, в воюющем Израиле соотношение это один полицейский
на 250 человек, в Германии, Японии и США один на 410-470. Очевидно, прокормить
достойно такое количество вооруженных людей экономика не в состоянии. Более
того, этого не может себе позволить ни одна экономика в мире. Соответственно,
достаточно быстро эта толпа вооруженных и обличенных практически неограниченной
властью людей начинает вести себя как победители на захваченных территориях. В
отсутствии реальной внутренней угрозы в виде террористов или хотя бы
отмороженных спортсменов, позволяющих хоть как-то примириться с подобной
структурой, нарастание негатива неизбежно. Граждане начинают свою партизанскую
войну. Предупреждение встречных водителей о патруле, нежелание, пусть и в ущерб
собственной безопасности, свидетельствовать — звенья одной цепи. От крайних
мер, впрочем, обычно останавливает миф о всезнании карающего аппарата и
мудрости верховного руководства.
В последнее время мифы, удерживающие население в некоем
конструктивном русле сопротивления, сильно потускнели. Милиция, ФСБ и пр. не
могут поймать ни боевиков на Кавказе, ни преступников (о чем свидетельствуют
оправдательные приговоры по резонансным делам), ни, что страшнее с точки зрения
государства, своих обидчиков. То есть появляется понимание, что тигр —
бумажный. А с игрушечными пугалами у нас бороться готов всякий.
Вторым немаловажным фактором становятся обманутые надежды и
неверие в состоятельность центральной власти. Решение реформировать МВД
выглядит театром абсурда, немало при этом ни меняя самой системы. Заявленная
борьба с коррупцией выливается в увеличение средней суммы взятки и абсурдные,
даже с точки зрения бытовой логики, указы и законы. Причем Госдуме, традиционно
ассоциируемой с верховной властью, проще одобрять эти документы, чем объяснять
их никчемность. Заявления, не подкрепленные содержательными действиями, быстро разрушают
миф о мудрости той самой власти, как, впрочем, и об ее дееспособности. В итоге
складывается классическая ситуация, когда «верхи не могут, а низы не хотят».
Практически, на сегодня выбор у Кремля невелик, спектр действий находится между
17-м и 37-м годами. Либо они сами начнут чистку в своих рядах, либо это
произойдет без них.
P.S. Впрочем, еще остается экспансия, которая опять же на
некоторое время позволит стабилизировать социальную обстановку.
Отчасти спокойствие нынешних руководителей обусловлено мифом
о том, что для революционных изменений необходимо, чтобы больше половины
граждан были недовольны сложившимся положением. Однако на Кубе, если мне память
не изменяет, Кастро поддерживали 20 процентов, были против 7 процентов, а
остальным 73 процентам было все равно.
