http://svpressa.ru/economy/article/79990/?mra=1
31 декабря 2014 года 16:07 | Василий Ваньков
Однобокая модель
В канун 2014 года представители российского экспертного сообщества оказались в положении разуверившихся оптимистов. Поставленный антирекорд в 1,4% чисто условного роста по итогам года (что близко к уровню арифметической погрешности) на фоне высоких цен на энергоносители и наметившегося оживления в США и Европе свидетельствует о приближении неизбежной развязки в затянувшейся сырьевой экономической эпопее РФ.
Однобокая модель практически уже не реагирует на исправно поступающие с внешних рынков новые порции нефтедолларового допинга. Очевидно, что в сложившейся ситуации спусковым крючком, который спровоцирует ее окончательный коллапс, может стать даже незначительное падение цены на энергоносители. Пока «вести с полей» глобального рынка достаточно противоречивы и разнонаправлены. С одной стороны, из глобальной промышленной «мастерской» в лице Китая пришла информация о том, что спрос на нефть в КНР в ноябре упал на 2,1% к ноябрю прошлого года (до 9,9 млн баррелей в сутки). Что не предвещает ничего хорошо доходной части российского бюджета.
Добавляют масла в тревожный информационный огонь сообщения о том, что мировые цены на нефть также демонстрируют негативную динамику. Цена февральских фьючерсов на североморскую нефтяную смесь марки Brent снизилась на 0,01% - до 112,16 доллара за баррель. Правда, этот отскок произошел после пятничного ценового скачка, когда цена фьючерсов впервые с октября превысила отметку в 100 долларов после обнародования недельных данных по запасам в США.
Российская газовая монополия продемонстрировала в уходящем году неплохие результаты. Объем поставок «Газпрома» в Европу в 2013 году, по предварительным данным, вырос на 16% и составил 161,5 миллиарда кубометров газа. Однако поводов для самоуспокоения на самом деле не так много. Поскольку одновременно стало известно о том, что средняя цена поставок составила 380 долларов за тысячу кубов. А это означает снижение на 5,5% к уровню 2012 года.
Так или иначе, российская экономика, похоже, уже пустилась в открытое плавание по волнам надвигающегося кризиса. Почти никак не реагируя на внешнеэкономическую конъюнктуру, которая раньше считалась 100% залогом макроэкономической стабильности РФ. Среди экономических «парадоксов» 2013 года то, что зафиксированный Росстатом спад происходит на фоне масштабных госинвестиций в экономику. Они составили 2,2 трлн. в 2013-м, что на 300 млрд. больше аналогичного показателя за прошлый год.
Несмотря на установившуюся весьма комфортную цену для российского бюджета цену «бочки» «черного золота» (около $110 за баррель), бюджеты практически всех регионов пережили оперативный секвестр. Особенно в части сокращения социальных расходов и все тех же инвестиций в основные фонды. Это в дополнение к состоявшемуся 5% секвестру расходных статей на федеральном уровне. Падение платежеспособного спроса уже аукнулось тем, что по итогам года треть российских компаний зафиксировали убытки. Что в свою очередь, привело к проблемам с финансовой дисциплиной (невыплаты заработной платы) и сокращением штатов. Дальше, скорее всего, будет только хуже. По данным социологов, работодатели готовятся «затягивать пояса». Четверть основных нанимателей планируют снизить прием на работу новых сотрудников, а 5% и вовсе собираются сократить персонал.
- Причина застоя в экономике заключается в том, что мы исчерпали те источники роста, которые у нас были в предшествующий период, - считает заведующий лабораторией по изучению рыночной экономики экономического факультета МГУ Андрей Колганов.
– В 2000-е годы действовали два основных фактора. Первый - это восстановительный процесс после экономического кризиса 1990-х, когда мы активно вводили в оборот простаивающие производственные мощности и за счет этого обеспечивали рост экономики. Второй фактор - постоянный рост цен на топливно-энергетические ресурсы на мировом рынке. Цены были не просто высокими, а постоянно растущими. Годовой прирост достигал 8-10%. Сегодня цены на сырье высокие, но они уже не растут. Рост цен и общее восстановление экономики работали на повышение спроса на внутреннем рынке. Сейчас этот источник отсутствует.
«СП»: – Тем более, что механизм импортозамещения после вступления в ВТО больше не работает.
– Действительно, в таких условиях как платежеспособный спрос ни накачивай, деньги все равно будут уходить из российской экономики в качестве оплаты за импортные товары. К тому же уровень конкурентоспособности отечественной промышленности остался низким. После того, как власти сняли последние барьеры тарифной защиты в связи со вступлением в ВТО, увеличить спрос на отечественную продукцию вряд ли получится.
«СП»: – Чем опасен инерционный сценарий и почему его так трудно преодолеть?
– Проблема заключается в том, что наша экономика приспособилась к нему еще в 1990-е годы. Власти привыкли решать экономические проблемы за счет постоянного притока нефтедолларов и сравнительно низкого уровня оплаты труда. Не говоря уже о мизерных затратах на геологоразведку, перевооружение промышленности, науку и образование. Это были рычаги, при помощи которых у нас поддерживались достаточно высокие финансовые результаты производства. И бизнес чувствовал себя относительно благополучно. Использовать эти источники больше не удастся. Необходимо переходить к новому сценарию.
Такая перспектива представлялась неизбежной еще лет 10 назад. Отсюда все эти разговоры о модернизации, инновациях и необходимости реиндустриализации экономики. К сожалению, переход к новой стратегии развития произошел только на вербальном уровне. Как говорится «пока гром не грянет, мужик не перекрестится».
«СП»: – Наш правящий класс ведет себя очень по-русски.
– Это касается не только власти, но и тех групп влияния, на которых она опирается.
«СП»: – В чем должен заключаться новый экономический курс?
– Первое, что необходимо предпринять, это перекрыть возможность извлечения достаточно серьезных доходов за счет не инновационных источников роста. Нужно вводить жесткие нормативы, которые не давали бы возможности отказываться от расходов на инвестиции, обновление основного капитала, подготовку квалифицированных кадров и научные исследования.
«СП»: – Как можно мотивировать к этому бизнес? За счет налоговых «пряников»?
– Ренационализация предприятий - это один из возможных сценариев (если иначе не получится). Главное - увеличить долю ВВП, перераспределяемого через государственный бюджет в тех целях, о которых я говорил.
«СП»: – Вы имеете в виду повышение и без того тяжелого налогового бремени?
– Конечно, вы можете возразить, что наше коррумпированное чиновничество все равно распилит прибавочную стоимость, изъятую из экономики. Неэффективность государственного аппарата - это главная политическая проблема. Эффективно направлять экономику в нужном направлении может только квалифицированный и ответственный государственный аппарат, которым мы, к сожалению, не располагаем.
Очень часто, когда обсуждается вопрос о том, что нужно что-то национализировать и усиливать функции государства, многие эксперты начинают размышлять, а стоит ли усиливать функции такого (!) государства. Или от этого будет только хуже? Но иного выхода не существует. Потому что исключительно за счет усилий частного бизнеса перевести российскую экономику на инновационные рельсы вряд ли получится. Что касается государства, то если на него и стоит возлагать надежды, то не в нынешнем виде.
«СП»: – Имеет ли смысл раскупорить нефтедолларовые кубышки, чтобы вывести экономику из коматозного состояния?
– Дело принимает настолько серьезный оборот, что без чрезвычайных и достаточно рискованных мер нам не обойтись. Накопления придется расходовать, но, естественно, с умом. В первую очередь, этот капитал следует пустить на создание условий для обновления технологической базы нашей экономики. Нужно провести научные исследования в этой области и разработать стратегию модернизации основных фондов. Нам не обойтись без поддержки высокотехнологичных отраслей, которые способны эту модернизацию обеспечивать. Эта задача гораздо сложнее, чем просто разделить государственный бюджет. Нужно создавать новые механизмы, которые бы эффективно работали. Пока их у нас нет, нет и никаких гарантий, что мы справимся с этой задачей.
«СП»: – Какие институты будут генерировать инновации после недавнего разгрома РАН?
– Декларируемые цели реформы Академии как раз заключаются в том, чтобы повысить эффективность науки. Я согласен, что РАН в своем дореформенном виде - это недостаточно эффективная организация. Однако основная проблема с инновационной экономикой заключается не в том, что у нас плохо работает наука. Экономика не воспринимает даже то, что дает «плохо работающая» наука.
«СП»: – Значит, государство должно сформировать промышленный заказ на технологические инновации.
– Совершенно верно. Или создать такие стимулы, которые вынуждали бы бизнес прибегать к инновациям. Чтобы у него просто не оставалось другого выхода.
«СП»: – Следует ли повышать уровень таможенно-тарифной защиты экономики, который был ослаблен после вступления в ВТО?
– С моей точки зрения, нам нужно было либо не вступать в ВТО вовсе, либо занять жесткую позицию на переговорах и вступать на иных условиях. Не могу сказать, что это решение стало катастрофой для экономики. Но и каких-либо выгод тоже не просматривается.
В разговоре с корреспондентом «СП» депутат Государственной Думы, профессор, действительный член РАСХН Владимир Кашин выразил обеспокоенность по поводу состояния обрабатывающего комплекса экономики РФ.
– Главная причина - это высокие цены на энергоносители. Они наносят сильный удар в первую очередь по химическому производству и машиностроению. Все производства, которые требуют высокого уровня энергообеспечения, становятся просто неподъемными для экономики.
«СП»: – Почему энергетическая сверхдержава не может позволить своим производителям приобретать дешевые энергоносители?
– В ходе заседаний комиссии по ТЭК при президенте мы неоднократно ставили вопрос, призывали разобраться с аномальной динамикой формирования тарифов. Давно пора разобраться, почему цена реализации энергоносителей в России в несколько раз выше себестоимости. Сейчас тарифы заморозили, но что будет происходить в будущем, по-прежнему, неясно. Потребность нашего собственного внутреннего рынка составляет половину от общего объема добываемой в России нефти. С одной стороны, аппетиты олигархов растут. С другой, поджимает ВТО, которая требует уравнять в стоимости энергоносители, которые реализуются на внутреннем и на внешнем рынке. Хотя это нелогично – на внешние рынки нефть и газ еще нужно доставить. К тому же следует учитывать разные объемы потребления в силу климатических условий.
«СП»: – Какие еще факторы влияют на экономический рост?
– Я бы выделил нехватку инвестиций в производство. Даже в относительно благополучном ТЭКе объем инвестиций недостаточен даже для простого воспроизводства. В сфере энергопроизводства износ оборудования доходит до 58%. То же самое касается трубопроводных сетей и бурового оборудования. Владельцы активов стремятся оставить в своих карманах как можно больше средств. Нисколько не заботясь обновлением и расширением производства. По статистике, на инвестиции в основные фонды тратится не более 1% прибыли.
Эффективность компаний с госучастием также оставляет желать лучшего. Около 40% государственных вложений попросту «распиливаются» и уходят на откаты. Или посмотрите, какую часть прибыли тот же «Газпром» пускает на выплату дивидендов своим акционерам. Заявленные 2 трлн. рублей инвестиций для такой огромной страны как Россия - это мизер. Тем более, что львиная их доля будет просто разбазарена (например, путем сознательного завышения сметы проекта). Не говоря уже о том, что многие проекты изначально бессмысленны и неэффективны. В свою очередь диспропорции в развитии производительных сил приводят к обнищанию и обезлюдиванию многих территорий.
Однобокая сырьевая модель развития за 25 лет нанесла непоправимый урон нашему профессиональному и кадровому потенциалу. В свое время такие гиганты как ЗИЛ или московский ГПЗ имели собственную систему подготовки специалистов. При каждом таком предприятии было по нескольку профессионально-технических училищ и институтов. Это были настоящие «кузницы кадров», где проходили профессиональную подготовку семейные династии. Что позволяло СССР иметь совсем другую производительность труда.
«СП»: – Несмотря на критику либералами колхозной системы, ситуация в агропромышленном секторе в советский период сегодня выглядит чуть ли не образцово-показательной.
– Развал одной из наших «столбовых» отраслей больно ударил по всей экономике. Сельское хозяйство «замыкало» на себя более 15 смежных производств. Начиная от химической промышленности, сельхозмашиностроения, станкостроения, заканчивая переработкой. В результате каждый работающий селянин давал шесть рабочих мест в городе. Сегодня либералы разорили эту базовую отрасль. В принципе, это произошло еще до вступления в ВТО, которое ее просто добило. В советское время у нас было 57 млн. голов крупного рогатого скота. Мы производили около 56 млн. тонн молока. Сегодня в товарном производстве у нас осталось всего 4,5 млн. голов коров. Еще столько же у населения. Сегодня производим 18 млн. тонн молока. Сравните 56 и 18, и вам станет понятно, откуда берется нынешняя цена на молоко. Стакан парного (цельного) молока уже трудно найти.
В России может повториться сценарий, который привел к первой волне кризисе 2008-2009 гг. в США, убежден руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов.
– Причины те же: исчерпывание возможностей внутреннего рынка, надутый кредитный «пузырь» в экономике и либеральная стратегия, которая более не может обеспечивать экономический рост. В результате мы имеем даже не застой, как пытаются уверить некоторые околокремлевские эксперты, а самый настоящий спад. Об этом можно судить по состоянию реального сектора и торговли. Чего стоит тот факт, что треть российских компаний по итогам года оказались в убытке.
«СП»: – Очень странно, глава Минэкономразвития Улюкаев утверждает, что экономика, пускай и медленно, но растет, при этом треть «субъектов хозяйствования» уходят в минус.
– Действительно, следуя этой логике, наши компании должны были завершить год с минимальной прибылью. По-крайней мере, убыточных компаний должно быть меньше. Экономисты знают, что ВВП можно рассчитать таким образом, что он будет положительным. Например, в него можно включить бюджетные расходы и траты населения. Объем ВВП вообще нельзя рассматривать в качестве 100% точного показателя. В отличие от того, что российские власти были вынуждены признать по итогам 11 месяцев текущего года сокращение промышленного производства на 0,1%. Это подтверждают сведения из регионов о том, что идет сокращение производства и персонала на промышленных предприятиях. Так что после Нового года многих в России ожидают увольнения. Наверное, это не будет лавинообразным процессом, как в разгар кризиса 2008-2009 гг. Скорее это будет постепенный процесс сжатия рынка труда.
«СП»: – Это приведет к дальнейшему падению потребительского спроса?
– Естественно.
«СП»: – С чем связано торможение российской экономики, на фоне оживление экономической активности в США и Европе?
– Причины, в первую очередь, внутренние. Хотя и нельзя сказать, что обошлось без внешнего фактора. Во-первых, ЕС давно и небезуспешно оказывает давление на «Газпром» в плане снижения цен и либерализации условий поставок. Это связано с тем, что в Европе, несмотря на более благоприятные показатели, по-прежнему развивается кризис. А это ключевой для нас рынок сбыта углеводородов. На него также оказывают давление США. С одной стороны, они блокировали поставки из Ирана, который просто утопает в собственной нефти, не имея возможности ее продать. С другой стороны, сами США резко сократили импорт углеводородов, заместив его внутренним производством. Включая добычу сланцевого газа и нефти.
В свое время аналогичной тактики придерживалась администрация Рональда Рейгана. Это привело к тому, что ОПЕК была вынуждена выкинуть «белый флаг». В середине 1980-х цены на мировом рынке нефти пошли вниз. Мы помним, какой удар это нанесло по экономике СССР.
«СП»: – Чем может быть чревата для нас приостановка программы количественного смягчения в США?
– Я не уверен, что это действительно имеет место. Америка не может обходиться без денежной эмиссии. Она осуществляется в форме займов, что приводит к росту суверенного долга. Хотя это нестандартная ситуация. По большому счету это долг самим себе. Не секрет, что крупнейшим держателем долговых расписок США является ФРС. В критический момент она может быть национализирована. А пока за счет денежной эмиссии власти США постепенно обесценивают свой долг. Одновременно в Америку возвращаются производства и капиталы, которые были выведены в Китай и ЕС. Некоторое время назад казалось, что Китай, который разогнал свою индустрию, станет тем локомотивом, который вытащит весь мир из рецессии. Активность КНР и Федрезерва США объясняют российскую «странную» стабилизацию 2010-2011 годов. При этом многие страны Еврозоны такой передышки не имели. Они сваливались в кризис, несмотря на бесперебойную работу печатного станка, как в США, так и в самом ЕС.
«СП»: – Так или иначе, внешняя конъюнктура для России не самая плохая…
– Это делает внутренние причины столь важными в развитии второй волны кризиса в нашей экономике. Мировой рынок России больше фору не дает. При этом попытка РФ приспособиться к этому рынку путем вхождения в ВТО привела к тому, что дела в нашей экономике резко ухудшились. Тот самый предвыборный популизм, за который наши экономисты так ругали Путина, худо-бедно обеспечивал рост российской экономике в первой половине 2012 года. Однако затем либеральный блок в правительстве Медведева вернул ситуацию в наезженную колею. Были нанесены жесткие удары по потребителям и производителям. В частности, повышены тарифы, снижены социальные расходы. В этой связи можно также вспомнить либеральные реформы в образовании и здравоохранении, которые привели к окончательной коммерциализации этих сфер. После вступления в ВТО Россия окончательно открыла свой рынок для иностранных товаров. Эти меры подстегнули развитие кризиса.
«СП»: – В каком направлении должна выстраиваться антикризисная стратегия?
– Проблема в том, что этим некому заниматься. Итогом политических протестов 2011-2012 годов стало окончательное закрепление в правительстве позиций либералов. Самое интересное, что они также сумели взять под контроль и оппозиционное движение. Таким образом, у либералов нет эффективного противовеса ни в Кремле, ни за его стенами.
«СП»: – Ваш прогноз на 2014 год.
– К сожалению, приходится прогнозировать, что дальше будет происходить только ухудшение. Единственный механизм, который можно было бы использовать, это удешевление кредита. В принципе, это консервативная мера.
«СП»: – Это идея не противоречит тезису о «кредитном навесе», который по факту уже сформировался и угрожает нашей экономике?
– Население и бизнес действительно набрало слишком много кредитов. Проблема в том, что они очень дорогие. Понизив процентную ставку, можно дать вздохнуть предприятиям и населению. По большому счету, в этом направлении власти уже работают. Недавно было принято решение о том, что ставка по кредитам не может превышать более чем на треть среднюю процентную ставку по экономике, которую будет высчитывать Центробанк. Но это форма ограничения стоимости кредита, которая выгодна банкам. Потому что в первую очередь новая формула делает нерентабельным бизнес организации, которые занимаются микрокредитованием. Тех, которые беспощадно сосут деньги из населения. В то же время последнему она никак не помогает. Для того, чтобы заемщики могли вздохнуть, они должны быть хоть как-то ограничены в выплатах. Допустим, все выплаты в сумме не должны превышать 7% годовых. Включая всевозможные страховки, которые обожают придумывать банки, прежде чем они выдают кредит под баснословные проценты.
«СП»: – Почему бы не откупорить, наконец, наши суверенные «кубышки», создать современные рабочие места, бороться с безработицей, падением платежеспособного спроса? Вместо этого власти затевают футбольно-олимпийские «стройки века», прощают долги Кубе, субсидируют Украину.
– Насчет помощи Украине - это правильное решение. В минувший год резко обострились противоречия между ЕС и Таможенным союзом. Сейчас в самом разгаре битва за постсоветское пространство. А точнее за постсоветский рынок. Решается вопрос, кто его возьмет под свой контроль. Нельзя исключать, что в этой борьбе у России в лице ее собственных министров мы увидим «пятую колонну», которая будет кулуарно договариваться с ЕС и сдавать завоеванные позиции. С одной стороны, с Украиной вроде ведут переговоры. И наверняка, есть тайные статьи, в которых прописано обязательство Киева вступать в ТС и переходить на его стандарты.
«СП»: – С другой стороны, РФ вот уже год как член ВТО?
– Это значит, что ТС не может выполнять функции союза таможенного. Получается, мы отменили внутренние таможенные барьеры, но при этом не можем проводить внешнюю таможенную политику в протекционистском ключе. Режим Таможенного союза на постсоветском пространстве лишь облегчает продвижение здесь импортных товаров. На что справедливо указывают в Белоруссии, где увеличился приток товаров иностранного происхождения.
«СП»: – В свете особенностей нынешнего режима такой шаг как выход из ВТО - это нечто из разряда политической фантастики?
– Именно политической. Потому что экономическая политика уже давно определена. В сложившейся ситуации, чтобы предотвратить экономический коллапс, нужно выходить из ВТО, превращать Таможенный союз в протекционистский блок, разрабатывать стратегию развития внутреннего спроса и производства. То есть переходить к планово-рыночной экономике. Когда государство сосредотачивает в своих руках значительные ресурсы (в виде госпредприятий) и использует их для того, чтобы обеспечить экономический рост. Рынок сам по себе экономического роста больше не генерирует. Эту функцию должно взять на себя государство. Только тогда Россия перестанет быть страной с периферийным типом экономики. Но без сильного давления со стороны общества, наши власти никогда не сделают этот шаг.
|
