http://expert.ru/russian_reporter/2013/33/na-vode-kaknavojne/?partner=5687245
Как стихийное бедствие делает обывателей из героев
Село Мазаново Амурской области. Местные жители спасаться бегством не собираются Увеличение сбросов Зейской ГЭС грозит большой водой городу Благовещенску Службы МЧС работают в усиленном режиме. Главный враг — вода
Алена Быкова
Наводнение на Дальнем Востоке затянулось. Оно уже стало самым масштабным за всю историю метеонаблюдений — и по ущербу, и по продолжительности. Подтоплено 124 населенных пункта, эвакуировано 20 тысяч человек, под угрозой подготовка к отопительному сезону, уровень воды в Амуре побил исторический рекорд, а вода продолжает прибывать. Наш корреспондент побывал в эпицентре бедствия — Амурской области
На центральной улице Благовещенска Борис ловит рыбу. Улыбается хитро:
— Дед сегодня сазана поймал! Тут сомики, карасики…
В канаве вдоль центральной улицы течет речка Бурхановка. Обычно полуживая, местами пересыхающая. А теперь здесь клюет. Дом дедушки Бориса стоит в зоне подтопления. В следующий же сильный ливень эта самая Бурхановка его и зальет. Но пока дед не эвакуируется, а ловит сазанов.
Кроме рыбалки, радоваться нечему. Наводнение в Амурской области длится уже месяц. Из-за ливневых дождей поднимается Амур, разливаются большая река Зея и ее притоки. Скоро осень и холода, а во многих домах жить будут невозможно. Размыто более 200 участков дорог, повреждены 64 моста, в дальние населенные пункты все сложнее завозить продукты, а смытые в воду нечистоты грозят вспышками эпидемий.
На прошлой неделе уровень воды на Зейской и Бурейской ГЭС достиг критического, в связи с чем было принято решение увеличить сбросы на обеих гидроэлектростанциях. Первая угрожает центральным районам и Благовещенску: часть города может залить по колено, в этом случае на несколько дней отключат электричество, а по улицам придется плавать на резиновых лодках. Вторая подтопит восток области и Хабаровский край. Министр обороны Сергей Шойгу направил в регион для эвакуации 20 военных вертолетов, 30 катеров, 3000 солдат, мобильные госпитали, а также дорожные бригады — восстанавливать сообщение. Введен режим ЧС федерального значения.
Никто не хотел убегать
Дальняя окраина Благовещенска. Захожу в воду в резиновых сапогах до колен. Мимо проезжают местные на моторной лодке. Смеются надо мной. Действительно, через 30 метров уже только вплавь.
— Мы живем вон там, — показывают как раз туда, куда мне не дойти, — эвакуировались, наутро вернулись: страшно за дом.
Поселок вытянулся вдоль реки, и спасатели уже давно оповещали жителей, предлагали места в пунктах временного размещения, но большинство закинули вещи на чердак, вывезли автомобили и живут под крышами вторую неделю. В гаражах теперь вместо машин резиновые лодки. Люди садятся в них, доплывают до трассы, где оставили машину, и едут на работу с лодкой на крыше. Света и водопроводной воды в домах нет, продукты привозят родственники, мыться ездят в город. Говорят, по ночам здесь стреляют: защищаются от мародеров.
На видеоселекторе с губернатором многие районные главы жалуются: люди не уходят, даже если дом стопроцентно будет подтоплен.
— Ночью подвезли пять автобусов — уехало три человека! — говорит глава Благовещенского района Сергей Адаменко.
— Ну объясните людям, что имущество — дело наживное, надо жизнь спасать! — возмущается губернатор.
Но его не понимают. Чтобы в этом убедиться, достаточно позвонить в приемные районных администраций.
— Да как же я своего главу брошу? — недоумевает Галина Владимировна, секретарь главы Константиновского района. — Что мне там делать, в пункте? Люди войну переживали! Вот у нас председатель райсовета сегодня на работу в сапожках пришла. У нее в доме вода, в огороде вода!
— Да я б тоже не поехал никуда! — говорит замглавы Мазановского района Виктор Мярка. — Это ж неделя-другая... Люди крепкие, закупились заранее едой, пересиживают. Их и в пунктах не удержишь: только вода спадает, как со стариками и детьми едут обратно в сырые дома.
Но это происходит не потому, что люди воспринимают наводнение как маленькую неприятность или веселый квест. У них гибнет урожай, дохнут куры, домашний скот стоит в воде по шею. И, оставаясь на чердаках, они пытаются спасти последнее.
Каша на воде
С руководителями крупных колхозов и ферм разговаривать в эти дни невозможно. Все кричат. Матерятся, извиняются, снова кричат. Или общаются сквозь зубы.
Колхоз «Родина» в селе Новопетровка, крупное хозяйство на 1200 коров и 400 лошадей, отрезало от внешнего мира: дороги размыты. Коровы остались без корма. Амур поднимается. Председатель колхоза Александр Силохин уже сказал журналистам, что еще три дня, и коров придется забивать. Среагировали: агрофирма из другого района дала сено в долг — повезли на барже.
— Только это сено еще надо отгрузить! А для этого надо причалить! А куда причалить, если вода прибывает?! — кричит Силохин. — Я не знаю, сколько животных у меня останется! Я устал, честно!
Амурская область — аграрный регион, и спасти племенных животных здесь почти так же важно, как людей. К тому же, когда воды по пояс, хоронить их негде. В селах всплывают выгребные ямы, подтоплены стойла и свинарники, кладбища и скотомогильники. В Усть-Ивановке под Благовещенском пришлось забить 700 коров: обнаружили ящур. Села не успевают обеззаразить, как вода возвращается.
Фермеры едва сводят концы с концами. В этом году не то что экспортировать будет нечего — по подсчетам областного минсельхоза, урожая едва хватит на корм для скота и заготовку семян на следующий год. От воды пострадала половина полей с зерновыми и главной культурой — соей: 374, 5 тыс. га.
Федеральный Минсельхоз уже начал подсчитывать полностью погибшие частные хозяйства, чтобы выделять компенсации. Только для этого в каждом районе надо собирать комиссию, ехать по полям и составлять документы. В комиссии обязательно должны быть специалисты определенного профиля, которых в некоторых районах нет. А Москва требует.
— У нас нету эксперта Россельхозцентра! У нас есть только один агрохимик, его можно взять? — спрашивает на селекторе чиновник из Мазановского района.
— Нет! Вызывайте из других районов! — отвечают замы областного министра.
— А как они доберутся до нас из других районов, если у них дороги смыло?!
— Ладно, решим! — успокаивает глава регионального министерства Сергей Вологдин.
На восстановление аграрной отрасли Федерация и область выделили в совокупности уже миллиард рублей. А урон, как рассказал «РР» министр сельского хозяйства области Сергей Вологдин, доходит до пяти миллиардов. Под ту же сою использовали лучшие технологии, хозяйства набрали кредитов на 2,3 млрд рублей. Еще на 2,4 млрд закупили техники в лизинг. Я пыталась спросить у руководителей колхозов, считали ли они уже убытки. Отрезают: нет, и считать пока не хотим. На некоторые поля, чтобы спасти хотя бы часть урожая, пока нельзя даже выехать.
Про героев и предателей
Когда поселок Береговой на севере области отрезало от дорожного сообщения, хозяйка поселковой пекарни Марина Боровкова была в Благовещенске. У нее умирал муж. В магазинах Берегового заканчивалось самое необходимое: две-три недели там не было соли, муки тоже почти не осталось. На какое-то время пекарню можно было бы закрыть. Но Марина договорилась с районной администрацией, заказала баржу и организовала доставку пяти тонн муки. «Она одной рукой держала мужа за руку, другой телефон, — говорит ее коллега Жанна. — Просто человек такой. Умершего мужа не смогла привезти домой из-за наводнения, в Благовещенске похоронила. А муку организовала».
Пенсионер-моряк Александр Айзверт из Благовещенска ездит по затопленным селам на своем уазике, спасает людей и собак. Он дал в соцсети объявление с предложением помочь, оставил в открытом доступе номер мобильного. Предоставил пострадавшим на время свою квартиру. Сейчас у него 12 чужих собак. Все посажены на цепь и накормлены. Он договорился с больницами — теперь ему звонят оттуда после обеда и ужина и отдают остатки еды.
Александр Айзверт предупреждает: чужих собак берет только на условиях возврата. Надеется на честность хозяев. Есть, правда, пес, которого назад уже точно не возьмут: его бывший дом разрушен наводнением, и хозяевам, в отличие от собаки, жить негде.
— Люди вам благодарны? — спрашиваю.
Айзверт долго и красноречиво смотрит на меня и говорит:
— Все хорошо.
Есть и непорядочные хозяева.
— Позвонил один, просит: забери собаку. А это с городом рядом. Приезжаю, а у него машина своя стоит! Ну почему бы тебе самому не привезти? Нет, зачем, пусть лучше я на своем бензине до него буду добираться!
Но на одно из объявлений Айзверта никто не откликнулся. Он писал: «У меня есть старый катер. Давайте вместе купим двигатель, чтобы можно было ездить помогать не только на машине». Ждал-ждал и в итоге купил двигатель за 20 тысяч на свои.
Если учесть, что вода прибывает, благополучие жителей области напрямую зависит от количества таких, как Александр или Марина. Губернатор поручил главам вести работу с населением: призывать сознательных помогать возводить дамбы. Где-то это работает: глава региона Олег Кожемяко рассказывает о случаях, когда строить выходили даже женщины. Но, к примеру, тот же Айзверт в животных верит больше, чем в людей.
— Сидят на своих чердаках, пьют водку. А власти и спасатели для них плохие, потому что хлеба не привозят.
Эхо Крымска
Губернатор Кожемяко засыпает в вертолете. Просыпается, заново читает свои бумаги и через пять минут уже снова клюет носом. Мы летим на Бурейскую ГЭС. Там будут принимать решение об увеличении сбросов. ГЭС уже начала сбрасывать воду. Вертолет приземляется, но федеральные журналисты бросают губернатора и бегут снимать: красиво.
Сбросы решают увеличить. Вечером Кожемяко проводит долгий видеоселектор с главами районов, каждый из которых отчитывается: как ведет себя вода, сколько нужно лодок, спасателей, спутниковых телефонов. Такие совещания теперь каждый день. Все на нервах.
В некоторых районах не работают системы оповещения. «Отнеситесь серьезно! Крымск уже всем показал!..» — кричит на глав зампред правительства Константин Чмаров. Этот город здесь без конца вспоминают.
Но на самом деле на Крымск не похоже. Список населенных пунктов, находящихся в зоне риска, известен. Районные администрации работают круглые сутки. Это не внезапное нападение — это война. А воевать у нас умеют.