http://svpressa.ru/society/article/81890/
8 февраля 2014 года 10:24 | Андрей Полунин
Социологи измерили в деньгах, через призму Игр, отношения гражданского общества и власти в России
Социологи Левада-центра «монетизировали» национальную гордость за Олимпийские игры в Сочи. Они выяснили, сколько денег граждане готовы были бы пожертвовать на организацию и проведение Игр.
Как оказалось, внести личные средства готов только каждый седьмой опрошенный (14-16%). Средняя сумма пожертвования составила бы 1321 рубль. Если поделить эти деньги на всех респондентов, получится 182 рубля на каждого взрослого человека в стране.
Но ставки повысились, когда социологи слегка изменили вопрос: сколько бы вы внесли, если бы точно знали, что российская сборная по хоккею выиграет золотые олимпийские медали? Выяснилось, что в этом случае жертвователи дали бы больше – по 1572 рублей, или 240 рублей на каждого взрослого в стране.
Ну, а если бы респонденты были бы уверены, что национальная команда России выиграет в общем медальном зачете (включая золотые медали по хоккею), пожертвования выросли бы до 1734 рублей, или 270 рублей на взрослого.
Такие методы оценки Олимпиад – не новость, по аналогичным параметрам оценивался целый ряд Игр. Поэтому интересно сравнить, как мы выглядим на общем фоне.
С одной стороны, выглядим неплохо. Скажем, исследования в Германии накануне Лондонской Олимпиады 2012 года показали, что средний размер возможных пожертвований на победу национальной сборной в общекомандном медальном зачете составил бы примерно 50 евро – это 2360 рублей по текущему курсу, или 15.26 евро (720 рублей) на среднестатистического немца. Доля согласных пожертвовать на победу в Олимпиаде составила в Германии 31% – вдвое больше, чем в сейчас России. Зато немцы оказались куда прижимистее, если сравнивать цифры с учетом размеров доходов. Получается, каждый гражданин ФРГ готов был пожертвовать на Олимпиаду менее 2% своего ежемесячного дохода, а россиянин – целых 7,5%.
Но русская широта не спасла в другом сравнении: готовности граждан платить за Олимпиаду и реальными затратами страны-хозяйки на организацию Игр.
У нас, если бы все трудоспособное население пожертвовало по 182 рубля, набралось бы 6,2 млрд. рублей – это всего 3% официальных расходов на организацию Олимпиады. Если бы скинулись по верхней планке, «и при самом благоприятном сценарии», как указывают социологи – итоговая цифра возросла бы до 13%.
А вот канадцы, которые в 2010 году принимали предыдущую Зимнюю Олимпиаду в Ванкувере, пожертвовали бы втрое больше денег, чем в реальности на Игры потратили.
Дело тут, конечно, не в отсутствии у россиян патриотизма. Просто на Игры в Сочи потратили беспрецедентно много. Кстати, 23% опрошенных социологами Левада-центра объяснили свое нежелание жертвовать на Игры неверием, что их деньги будут потрачены эффективным и целевым образом.
Какие общественно-политические тенденции стоят за этими цифрами, как с их помощью выражается отношение между российским гражданским обществом и властью?
– Цифры показывают, с одной стороны, что сочинская Олимпиада стала национальным делом, которым страна гордится, – отмечает заместитель директора Левада-центра Алексей Гражданкин. – Россияне готовы жертвовать на Игры – относительно своих доходов – гораздо большие суммы, чем немцы и канадцы. Другое дело, что покрыть гигантские расходы на Олимпиаду российская общественность при всем желании не смогла бы.
Другими словами, наша готовность поддержать страну, относительно собственных ресурсов, очень велика. Но все равно угнаться за произведенными затратами не может. Это своеобразное цифровое выражение соотношения ресурсов гражданского общества и власти в современной России. Эти же цифры дают возможность оценить масштаб возможностей нашего гражданского общества и европейского.
«СП»: – Этот масштаб – 13% в нашем случае против 300% в Канаде?
– Ну да. Канадцы готовы были бы собрать сумму, втрое перекрывающую расходы на Олимпиаду. А россияне – только 13% от официальных затрат на сочинские Игры. Это можно трактовать, как денежное выражение ресурсов российского гражданского общества.
«СП»: – Эти цифры говорят о размерах нашего гражданского общества?
– Конечно. Смотрите: у нас готовы жертвовать 14-16% трудоспособного населения, а в Германии – 30%. Здесь речь идет о людях, которые готовы вкладывать именно собственные средства в реализацию общенационального проекта, каким является Олимпиада.
Вместе с тем, по данным нашего исследования, Олимпиада в Сочи интересует подавляющее большинство россиян – причем, интересует сильно, и воспринимается как нечто личное, а не как игрушка власти.
Но, получается, отвечать собственными деньгами за проведения Олимпиады большинство не готово. 5/6 населения перекладывают эту проблему на плечи власти, отказываются от собственной инициативы, от личной вовлеченности в решение общенациональных вопросов.
«СП»: – Это такое торжество патерналистских настроений?
– Собственно говоря, да. Мнение, что за все олимпийские «развлечения» должна платить власть – это оборотная сторона патернализма. Получается, как в некоторых семьях: строгие родители зачастую воспитывают безвольных и безынициативных детей. А у нас строгое государство воспитывает инфантильных взрослых.
«СП»: – Насколько перекос между ресурсами нашего гражданского общества и европейского ненормален?
– Здесь трудно говорить, что нормально, а что нет: у нас имеется слишком мало наблюдений, которые можно сравнить, чтобы выработать понятие нормы. Мы просто обнаруживаем некоторые различия по ряду параметров между Россией и развитыми странами Запада. Как это интерпретировать, какие из этого следуют варианты и сценарии – вопрос открытый…
– Показатель отношения к Олимпиаде многофакторный, – уверен заведующий отделом социологии фонда ИНДЕМ Владимир Римский. – Он, конечно, является иллюстрацией слабости российского гражданского общества. Но это очень неоднозначная интерпретация факта, почему наши сограждане не хотят жертвовать на Игры.
Слабость нашего гражданского общества существенно влияет на политику. В том числе – на проведение таких мега-мероприятий, как Олимпиада, или Чемпионат мира по футболу-2018, или саммит АТЭС. Из-за этого мега-события не становятся общим делом для большинства граждан.
Гражданское общество у нас больше озабочено решением проблем, которые редко выходят на общенациональный уровень. Не в плане того, на каком уровне необходимо проблему решать, а в плане, кто будет бенефициаром в случае, если проблема будет решена.
Как правило, у нас гражданское общество занимается делами, в выигрыше от которых оказываются отдельные социальные группы. Например, некоторые пенсионеры, или дети ясельного возраста, или инвалиды. А вот до национальных проблем активность гражданского общества не поднимается.
Например, до проблем морали и нравственности, до того, что в теории называется «моральный порядок», который все должны соблюдать. У нас почему-то считается, что этот порядок нужно устанавливать введением соответствующих законов. На деле, законом здесь ничему не поможешь. Закон занимается соблюдением формальных норм, а мораль – норма неформальная. Между тем, именно на соблюдение неформальных норм гражданское общество влияет очень сильно – через общественное мнение, через институты социализации и воспитания молодежи. У нас, в России, это влияние предельно слабое.
Когда гражданское общество слабое, самостоятельность граждан тоже невысокая. Они не чувствуют силу объединения, им в голову не придет сказать: давайте вместе решим местную проблему – допустим, связанную с отсутствием детского сада, или с обучением детей в школе.
В нашей стране подобных ситуаций практически не бывает. Если активность граждан и заметна, то это – активность узких социальных групп, причем решение все равно принимают органы власти, и далеко не всегда в соответствии с позициями граждан.
С Олимпиадой получилось, на мой взгляд, то же самое. Игры могли бы стать общенациональным событием, но в реальности им не стали. В общенациональном событии каждый находит свою роль, свое место. А у нас большинство наблюдает за Играми, сидя перед телевизором. И кажется, что по-другому нельзя, хотя в действительности это не так.
«СП»: – Чем чревата такая пассивность?
– Она крайне негативно влияет на политику. Фактически получается, что в России политика связана только с борьбой за власть, и происходит в полярном формате. У нас, кто участвует в политике, либо друг Кремлю, и не путается у него под ногами, либо враг – третьего не дано.
В этой системе координат власть предпочитает самостоятельно решать проблемы населения. А граждане от этого воспринимают решения власти как чужие, и не исполняют нормы закона. Допустить граждан к принятию решений власть отказывается, а слабость гражданского общества мешает ему такого соучастия добиться.
Отсюда – тотальное недоверие в нашей стране: друг к другу, к социальным институтам, законам, органам власти. Это наша самая большая беда, именно она мешает России встать на правильный путь развития …
|
