http://www.forbes.ru/mneniya-column/makroekonomika/234691-pochemu-tsentrobank-ne-ostanovil-kriminalnyi-vyvod-deneg-iz-ros
Сергей Игнатьев
Парадокс нынешней России: глава ЦБ рассказал о криминальном оттоке капитала, но не объяснил, почему не помешал злоумышленникам
Пространное интервью председателя Банка России «Ведомостям», зная нелюбовь Сергея Игнатьева к общению с прессой и публичному изложению своих взглядов, можно было бы расценить как его «политическое завещание». В хорошем смысле. Ведь Игнатьев уходит со своего поста с гордо поднятой головой – он стал первым главой Банка России, который пробыл в этой должности максимально возможный по закону срок. И в этой связи ему совсем не зазорно поделиться своими взглядами на состояние российской экономики и российской банковской системы, рассказать о тех проблемах и вызовах, с которыми сталкивается сегодня или может столкнуться завтра Банк России.
Но полноценного «завещания» не получилось, более того, если к этому интервью относиться всерьез, то перед глазами встает человек, который не может найти внятного объяснения происходящему и не может сказать, зачем и почему возглавляемое им учреждение принимало (или не принимало) то или иное решение.
Смотрите сами. Главной задачей Банка России является борьба с инфляцией. Даже рекордно низкая инфляция позапрошлого года – 6,1%, в современном мире считается недопустимо высокой. Мировой стандарт, который для себя фиксируют центральные банки, составляет 2%. Однако, что мы слышим: «Результаты неплохие… по итогам января … инфляция выросла… причины – рост цен на зерно и… повышение акцизов (на алкоголь – С. А.)…. Надеюсь… темпы инфляции начнут снижаться». И ни слова о том, о чем не кричит в нашей стране только самый ленивый эксперт – более чем на треть российская инфляция разгоняется за счет бессмысленного и беспощадного повышения цен на газ (и вслед за ним на электричество, ЖКХ, транспорт). И должен ли ЦБ в таких условиях элиминировать влияние на инфляцию динамики мировых цен на продовольствие и эффект административного повышения регулируемых цен? А если должен, то как? «Это слишком умно», - скажете вы, хорошо, тогда такой вопрос: а почему инфляция в России в ближайшие месяцы должна снизиться? Что такого сделал или собирается сделать для этого Банк России? Или это, действительно, надежда (вспомните, «надеюсь»), которая умирает последней?
Следующая проблема, мимо которой Банк России уже не может пройти молча, это низкие темпы экономического роста в стране. В интервью есть тезис, похожий на преждевременную первоапрельскую шутку, будто главным фактором замедления роста является состояние автомобильных дорог. Нет, дороги у нас в стране действительно отвратительные, но нельзя же сказать, что их качество резко ухудшилось именно в прошлом году, когда и началось очевидное и быстрое замедление экономики. Игнатьев говорит о необходимости увеличивать государственные расходы на инфраструктуру. Но за счет чего? За счет отказа от недавно введенного бюджетного правила (солидарность с Минэкономразвития)? Или за счет роста бюджетного дефицита (солидарность с Глазьевым)? Или за счет реструктуризации бюджетных расходов и сокращения непомерных трат на оборону (солидарность с Кудриным)? Или за счет снижения коррупции и откатов (солидарность с Немцовым)?
Так и хочется воскликнуть: «С кем вы, мастера печатного станка?»
В чем состоит позиция Банка России по вопросу бюджетной политики, которая является частью «единой государственной денежно-кредитной политики», как записано в законе?
И уж совсем, видимо, наивно, было ожидать ответа на вопрос, которым бизнесмены разного уровня мучают меня на каждой встрече: «Неужели Банк России считает полезным для российской экономики продолжающееся быстрое укрепление реального курса рубля?» В любом учебнике по экономике можно прочитать, что укрепление национальной валюты снижает конкурентоспособность экспорта и увеличивает привлекательность импорта. В России, где 3-4% годовой инфляции обеспечивается правительственными решениями о поддержке «Газпрома», укрепление рубля могут выдержать только экспортеры сырья. Может, именно поэтому и не растет наш несырьевой экспорт?
Непосредственно к теме экономического роста примыкает тема потребительского кредитования, вернее его быстрого роста в 2012 году. Банк России был так обеспокоен, что начал «закручивать гайки», стремясь всеми силами сдержать кредитную активность банков. Эту обеспокоенность Сергей Игнатьев подтвердил и в интервью, но не объяснил какие такие риски для банковской системы в целом видит Банк России в быстром росте потребительского кредитования? Подчеркну, для банковской системы в целом, ведь ограничения распространяются на все банки; к отдельным банкам у ЦБ, как надзорного органа, безусловно, могут быть претензии, но они не относятся к вопросам денежной политики. Быстрый рост потребительского кредитования в прошлом году был одним из основных драйверов внутреннего спроса, а для того, чтобы в условиях затухающего экономического роста тормозить его еще больше Банк России должен, как минимум, объяснить причины своих действий.
К своим заслугам Игнатьев отнес действия Банка России в период кризиса 2008-2009 годов, обойдя, однако, полным молчанием тот факт, что в ходе антикризисных мероприятий львиная доля государственных средств была направлена на спасение банков, как банкротов, так и полу-банкротов, поскольку эти банки (получившие помощь), в лучшем случае, брали на себя абсолютно неприемлемые ни по количеству, ни по качеству риски, а в худшем – просто проворовывались. Где был при этом банковский надзор, куда он смотрел, что он видел, а чего видеть не хотел и по каким причинам?
Никакие уроки из этих ошибок (если не сказать хуже) не были извлечены, а вслед за Связь-КИТ-Глобэкс- …..-банками последовали Межпромбанк и Банк Москвы.
Как так устроен банковский надзор в Банке России, что десятки банков проходят через криминальные (термин Игнатьева) банкротства, а проще говоря, разворовываются? И эти вопросы остались без внимания уходящего руководителя Банка России.
И вот на этом фоне совершенно неожиданно прозвучало громкое политическое заявление: в прошлом году из России ушли $49 млрд, имеющих криминальное происхождение, а примерно половина из этой суммы уходит по каналам, которые, скорее всего, контролируются одной группой лиц. Очевидно, что у Сергея Игнатьева были веские основания для такого заключения. Он любит и умеет анализировать факты и проявляет невероятную дотошность в распутывании различных цепочек, в вычислении седьмого знака после запятой. ЦБ, как организатор платежной системы и орган банковского надзора, имеет уникальные возможности по получению информации о денежных потоках в стране, хотя и не в режиме реального времени (по непонятным мне причинам Игнатьев отказался от создания единой системы платежей, работающей в реальном времени, которые действуют почти во всех странах мира, и проект которой был разработан в ЦБ еще в 1997-1999 гг.), но в ежедневном режиме.
Банк России видит и банки, через которые идут эти потоки, и фирмы, которые используются для перекачивания криминальных денег.
При небольшом желании Банк России мог бы если не остановить, то максимально затруднить такие операции, но … и этого не было сделано. Почему? Игнатьеву не задали этого вопроса, а сам он решил промолчать.
Получается, что это громкое заявление, скорее всего, адресовано его преемнику, мол, смотри, парень, на минное поле приходишь! Понятно, что свои выводы и заключения Игнатьев неоднократно докладывал «на самый верх» и, скорее всего, передавал соответствующие материалы в правоохранительные структуры, но там, судя по всему, не сочли нужным мешать преступникам. Пойдет ли туда с теми же материалами его преемник? Начнет ли он борьбу с криминальными денежными потоками? Или предусмотрительно промолчит, а через 12 лет сообщит городу и миру, что потоки криминальных денег из России составляют уже $500 млрд в год. Делайте ваши прогнозы и ставки!
Читайте подробнее на Forbes.ru: http://www.forbes.ru/mneniya-column/makroekonomika/234691-pochemu-tsentrobank-ne-ostanovil-kriminalnyi-vyvod-deneg-iz-ros