http://www.chaskor.ru/p.php?id=837

Гельбрас Виля Гдалевич,

профессор ИСАА МГУ, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, один из ведущих российских китаеведов 

среда, 5 ноября 2008 года, 12.53

«Можно сказать, что равноправное доверительное партнерство имеет место тогда, когда оно не приходит в столкновение со стратегическими интересами Китая. Что касается России, из-за неопределенности стратегических интересов она строит свои отношения с КНР на антиамериканской и антинатовской основе. В результате Россия порой принимала точку зрения, предпринимала практические действия, отражавшие в первую очередь и главным образом позиции и интересы КНР».

«Пекин намерен добиваться увеличения ВВП в 4 раза к 2020 году. По подсчетам китайских специалистов, Китай использует значительную часть своих природных ресурсов до 2010 года, а к 2020 году у него возникнут проблемы даже с удовлетворением потребностей в каменном угле. Китай нуждается в природных ресурсах всей планеты. Нельзя исключать жестких акций Китая в отношении сопредельных государств, включая Россию. Проблема обмена территории и ресурсов на мир может стать реальной. Тем более что в Китае о территориальных претензиях к России, вопреки официальным заверениям, на деле не забывают».

Своеобразие исторических подходов ведет к тому, что Китай имеет территориальные претензии ко всем без исключения государствам, с которыми граничит. К Россию это, к сожалению, относится в наибольшей степени. По Нерчинскому договору 1689 года, который Цины навязали нам силой, она потеряла Приамурье (причем к тому моменту русские жили не только на левом, но и на части правого берега Амура), которое Китай не пытался осваивать ни до, ни после этого договора. По Айгуньскому договору 1858 года и Пекинскому договору 1860 года Россия вернула себе часть утраченных земель, установив нынешнюю границу по Амуру и Уссури. Однако в Китае даже Нерчинский договор порой рассматривается как уступка с китайской стороны, а Айгуньский и Пекинский договоры однозначно называются несправедливыми и неравноправными.

Читать дальше…

«Приходится констатировать явления, способные действительно создать угрозу государственно-национальной безопасности страны, — во-первых, самоорганизация китайцев в землячества, которая развивается быстрыми темпами на всей территории страны (в том числе и на криминальной почве), во-вторых, теневой характер их хозяйственной деятельности. Они достигли в своем саморазвитии уровня самодостаточности, способности принимать и обеспечивать укоренение в России значительного числа мигрантов».

«Следует подумать, во-первых, об экономических методах рассеивания намечающихся скоплений мигрантов-китайцев. Во-вторых, об установлении ежегодной квоты для трудовых мигрантов из Китая — с предоставлением им вида на жительство — и системы ротации для контрактных рабочих… Наконец, предстоит позаботиться о сохранении и развитии национально-культурной самобытности для российских граждан китайского происхождения и граждан Китая, находящихся на территории страны на законных основаниях. Это позволит легализовать, а значит, и контролировать существующие и вновь возникающие китайские землячества, облегчит изучения китайцами русского языка, истории и культуры России, то есть создает условия для адаптации китайских мигрантов, а в дальнейшем и для их частичной ассимиляции».

«Россия оказалась перед дилеммой — либо она продумывает и осуществляет долгосрочную иммиграционную политику, подчиненную интересам реализации стратегии развития страны, либо она обрекает себя на существование в условиях стихийных иммиграционных потоков. А это почти автоматически означает, что китайская иммиграция будет происходить в соответствии с интересами самих иммигрантов, которые совсем не обязательно совпадут с интересами развития России».

«Уже сейчас можно подумать не только об ужесточении пограничного контроля, но и об изменении его форм. В России южные границы традиционно находились под наиболее пристальным государственным надзором. Прилегавшие к ним территории имели статус не губерний, а краев — административных единиц, в управлении которыми гражданские и военные функции были соединены. Представляется, что некоторые элементы дореволюционной системы охраны сухопутных границ можно позаимствовать и сейчас — как для пресечения нелегальной миграции, так и для эффективной борьбы с преступностью».