http://perchatkin.com/perchatkin/archives/4801
Мария звонит в школу узнать о своих детях практически ежедневно или приходит туда сама в слезах. Её три ребенка-подростка курят и выпивают даже при родителях. Они гуляют до утра и зачастую даже не возвращаются домой в течение нескольких дней. Её самый старший бросил старшую школу в прошлом году; другой сын сделал тоже самое несколько месяцев назад. Её дочка не достигшая 11 лет убежала из дома.
Мария является религиозной беженкой и не знает, к кому обратиться со своим горем. Ее история является достаточно распространённой среди 100-тысячного населения евангельских христиан из бывшего Советского Союза, проживающих в районе Портланда. В то время как их число увеличивалось, увеличивалось и конфликт второго поколения славянских подростков и их родителей в частной и публичной жизнях.
Некоторые родители не хотят ассимилироваться или изучать английский язык. Живя в Советском Союзе, они изолировали себя для того, чтобы выжить и сохранить свою веру, так как их штрафовали, садили в тюрьмы или в психиатрические больницы.
Но в Орегоне навыки выживания старого мира разрушают семьи. Представители общин, школ и полиции свидетельствуют, что семьи, в которых родители отгораживаются от общества, теряют связь со своими англоязычными, вырасщими в Америке подростками.
Дети противятся авторитету родителей, живут двойной жизнью, бросают школу и погрязают в наркотиках, бандах и проституции. И родители, которые обрели в Америке свободу от религиозного преследования, с печалью наблюдают, как эта свобода соблазняет их детей, которые отказываются от их образа жизни.
Несмотря на это многие славянские семьи успешны, с хорошо адаптированными подростками, которые преуспевают в школе и в обществе, те кто не остались в одиночестве.
Реабилитационные услуги слабо развиты для славянских семей, так как в этом обществе стыдно просить помощи. Та же Мария, например, была категорически против всякого упоминания своего настоящего имени в этой статье из-за страха быть отверженной и запятнанной в обществе.
"Многие представители старшего поколения сидели в советской тюрьме из-за своей веры, а теперь их дети сидят в американских тюрьмах как бандиты, – говорит Дэвид Классен, пастор церкви "Дом Божий” в Грешаме. – Естественно, это разбивает сердца родителей”.
Проблемы одной семьи
Мария – домохозяйка, прибывшая со своим мужем в Портланд шесть лет назад в 2002 году, из маленького украинского городка, находящегося на границе с Румынией. Они искали светлое будущее для своих детей, которым сейчас 12, 14, 17 и 19 лет, но обрели лишь мрачные перспективы. Во всем этом они винят школы и американские нравы.
"Школа предлагает детям слишком много свободы, – считает Мария, – у них слишком много выбора и они пользуются этим”.
В Украине, говорит она, у нее никогда не было проблем с детьми. Сейчас же они отказываются идти в церковь и не едят украинскую пищу, которую она им готовит. Они сказали ей что позвонят в полицию если мать будет их наказывать.
"У меня не осталось больше никакой надежды, что что-либо исправит ситуацию, – говорит она. – В этом обществе ты обязан делать то, что тебе диктуют дети”.
Мать и отец практически не говорят по-английски. Мария — розовощекая толстушка в узорчатом платке, проводит свой день, читая Библию, убирая и готовя еду. Мягко-говорящий Виктор работает на стройке по многу часов в день. Никто из них не имеет водительских прав или машины.
Они не в состоянии управлять своими детьми потому, что они знают, что их главный метод воспитания — физическое наказание, как розги, шлёпания или ремень не могут быть использованы в США.
"Наши руки связаны, – жалуется Мария сжимая свои кулаки перед собой на столе. – Я хочу, чтобы в школе наказывали наших детей. Я хотела бы чтобы мы наказывали наших детей”.
Дважды её старший сын обещал измениться: однажды перед всем собранием румынской пятидесятнической церкви "Филадельфия” на юго-востоке Портланда, которую посещает семья, и в другой раз в украинской церкви. Он ищет работу, но в то же время продолжает пить и нарушать общественный порядок, говорит Мария. Недавно его поймали с пивом в легком метро МАХ. Его братья копируют его поведение.
Мария также разочарована в пасторах церкви. Она говорит, что у других родителей похожие проблемы с детьми, но церковь не в состоянии открыто помочь им.
"Родители обращаются к пастору за помощью, но что он может сделать? У него скопилась куча записок для молитвы о проблемных детях”, – говорит она, показывая размер её пальцами.
Несколько лет назад их посещал русскоговорящий работник социальных служб, чтобы помочь с сыновьями Марии, она говорит, однако потом перестал. Она надеется, что где-то подобные услуги снова смогут быть предложены. Пока же, Мария говорит, что она молится ежедневно, "о чуде, чтобы они вернулись в церковь и стали послушны”.
Семейные роли изменились
"Подростки и родители часто с этим не соглашаются, но иммиграция увеличила разрыв поколений, – считает русскоговорящий терапевт Ольга Паркер. Роли между иммигрантами-родитеоями, как Мария и их детьми поменялись, говорит Паркер, потому что молодёжь впитывает язык и культуру как губка, тогда как их родителям необходимо долгое время научиться. »
«Русские дети чувствуют, что они больше не русские, говорит Паркер которая работает в Лютеранской социальной службе на северо-западе Портланда. – Дети начинают противиться всему, что делают или говорят их родители. Они говорят своим родителям, что вы не совсем понимаете американский стиль жизни”.
Конфликт, возможно глубже чем в других иммигрантких обществах, потому, что эти евангельские христианские родители сильно традиционны и консервативны, отвергают американскую культуру, несмотря на то, что большинство из них приняли американское гражданство.
"Родители считают, что вовлечение в американскую жизнь – это дезертирство, – констатирует пастор церкви "Веры” Роберт Ратбун. – Это как разрушение их русской или украинской культуры и религии”.
В основном семьи у них большие – у некоторых по 10 детей, поэтому родителям сложно контролировать детей. К тому же родительские подходы, которые имели место у них на родине, здесь не срабатывают. По словам Роберта, дети манипулируют родителями, угрожая позвонить в Детскую защитную службу, если те высекут их, говорит Паркер.
"Родители не доверяют детям, – говорит русскоязычный представитель по связям с общественностью общественных школ Портланда Вадим Рискин. – Они боятся говорить с ними, боятся что они не скажут правильно. Некоторые родители даже бояться сказать своим детям учить уроки, накричать или отправить их в свою комнату, так как боятся, что у них заберут детей”.
Много славянских родителей незнают об школьной системе и не ценят формального образования, говорит Рискин. Будучи лишены материального благополучия у себя на родине, для славянского общества "состояться” финансово, включая владение домом и автомобилем значит многое.
Родители ожидают от парней быстрого заработка на стройке или в ремонте автомобилей, а девушек они подталкивают быстрее закончить школу, чтобы присматривать за малышами и выйти замуж. Другие же предпочитают обучение на дому, так как им не нравятся ценности, которые преподаются в школе.
Когда подросток попадает в проблему, славянские родители обычно не обращаются в полицию или социальные службы. Решать самим свои проблемы считается почётным, вмешательство же полиции либо другой официальной структуры в семейную жизнь – позор в глазах всего общества.
"Если ребенок в чем-либо провинился, они считают, что вина автоматически падает на них, – говорит Джон Лавс, бывший офицер полиции Портланда. – Они прикрывают своих детей, так как это может подвергнуть риску их репутацию в обществе”.
Живя двойной жизнью
"Некоторые славянские подростки бунтуют по-тихому, – говорит Паркер. – Они вроде бы посещают церковь, подчиняясь строгому кодексу правил. Некоторые из славянских церквей требуют от женщин носить длинные платья, покрывать свою голову, запрещают косметику, украшения. Под запретом также телевидение, интернет, просмотр фильмов, танцы или свидания.
Но стоит родителям отвернуться, дети мгновенно меняются. Девушки из самых консервативных семей меняют юбки на джинсы и наносят макияж в школьных уборных. Перед возвращением домой они приводят себя в прежний вид. Они проводят мейкап-вечеринки и заводят тайных бойфрендов. Парни тоже устраивают вечеринки, сообщая своим родителям, что идут на молодёжное собрание.
"Они вынуждены играть в эту игру, – констатирует Паркер, – перед своими родителями они не могут быть самими собой, поэтому они живут двойной жизнью. Родители просто не в курсе того, что происходит”.
Молодёжные и школьные лидеры предполагают, что как минимум, от половины до двух-третьих славянской молодежи, проживающих в городе, ведут двойной образ жизни. Порой доходит до проблем в школе или тяжб с законом.
Подвисая в "Старбаксах”
Любимое место для встреч – это лощеный американский "Старбакс”. На бульваре Плейн, что на юго-востоке Ванкувера, в одном из таких кафе группа накращенных девушек в облегающих блузках с глубоким вырезом тянут кофе со сливками и болтают на смеси русского, украинского и английского с безупречно одетыми парнями. БМВ и другие дорогие европейские автомобили припаркованы снаружи.
Большинство славянских тинейджеров тусуются по кафе с целью пообщаться, но среди них имеются те, которые вовлечены в криминальную жизнь, говорит представитель ванкуверской полиции Илья Ботвинник. Определённой статистики по преступности нет, но анекдотично, славянский криминал такой же, как и в любом другом иммигрантском обществе.
После нескольких жалоб на русскоговорящих парней от посетителей Старбакс наряд полиции Ванкувера был направлен для охраны кафе. Полиция также дежурила в другом месте на Халси стрит в Портланде, другом популярном месте среди русско-говорящей молодежи.
Посетители кафе на Милл-стрит в Ванкувере рассказывали полиции о сделках с оружием на парковке из багажников автомобилей. Ботвинник лично был свидетелем продажи наркотиков; славянские дети курят марихуану, а девушки занимаются проституцией. Также имеются доказательства наличия сети русско-говорящих расспростанителей наркотиков в городе, охватывающей "Старбаксы” направленную на славянскую молодёжь, хотя никаких арестов не было произведено.»
Игры в русскую мафию весьма популярны среди детей. Некоторые вступили в дюжину слабо-организованных банд, говорит Лаус.
"В то время, как родители идут в церковь, молодежь организовывает свои криминальные структуры вокруг церквей: они угоняют машины и воруют автозапчасти”, – рассказывает офицер в отставке.
Работники социальных служб и полиции замечают еще одну возрастающую проблему – употребление и зависимость от наркотиков, особенно героина.
Наконец, школьные консультанты и полиция заявляют, что растёт проституция среди славянских девушек, учениц средних и старших школ от 12 до 18 лет. "Дело проституции среди русскоговорящей молодежи было в Мултнома окружном шерифском офисе отделе торговли людьми”, – говорит офицер полиции Кейт Быкфорд. Оно было переданов в ФБР, которое не комментирует эти дела.»
Помощь мала, но растущая
Тринадцать молодых людей будут крещены в речке Вашугал, на востоке Ванкувера при собрании Слове Благодати Церкви.
Несмотря на сверхсильную потребность в помощи мало культурно специализированных источников доступны славянской молодёжи и семьям. Из-за того, что они белые, русскоговорящие беженцы не выглядят меньшинством или нуждающимися в грантах на финансирование служб. И хотя они являются одной из крупнейших этнических групп в штате, мало данных собрано о них.
"Пасторы, как привратники сообщества, не пускают социальных работников в свои церкви, – говорит Паркер, – особенно для распространения брошюр и лекций о физическом насилии или воспитании детей, потому что они думают, что я могу сказать что-то против семейных ценностей. Они привыкли решать семейные проблемы строго в рамках церкви”.
Но многие из них не решают открыто проблемы с молодежью. Несколько пасторов, с которыми мы говорили, считают, что у них нет проблем. Некоторые молодёжные пасторы говорят на ломаном английском. Некоторые из них не обучены и не образованы и предлагают банальные решения проблем, констатируют Рискин и Паркер.
"Многие русские церкви выглядят здесь, как в России лет 20 назад. Они как бы застряли во времени, – говорит пастор церкви "Веры” Ратбун. – Они так долго руководствовались своими традициями, что начали считать их скорее богословской истиной, чем культурной нормой, и они не желают их менять”.
Потому как религия так важна для этой группы, говорят Паркер и Ратбун, решение должно быть церковным. Мы должны сотрудничать с пасторами для помощи общине, говорит Паркер.
Связь с колледжом
Славянская община имеет определённый успех, что даёт её защитникам надежду. Вовремя последних нескольких лет Рискин и другие отмечают что больше русско-говорящих подростков заканчивают старшую школу и поступают в колледж — подростки как Виталий Черченко, медалист Рейнолдс Хай школы прошлего года и сегодня студент-дантист Портландского государственного университета.
Русская молодёжная лидерская конференция способствует развитию студентов, помогая им получить высшее образование, растёт и привлекает сотни славянских подростков. Также на юго-востоке Портланда открылись двери новой заочной школы "Академия Азбуки”, которая стала магнитом для русскоговорящих учеников, бросивших школу или обучающихся на дому.
Некоторые общины уже начинают понимать, что они могут потерять свою молодежь и в конечном итоге свои собрания, если они не изменятся. Многие видят спасение и свое будущее в двуязычной или англоязычной среде. Другие ослабили свой дресс-код. В церкви "Суламита” в Фэйрвью на одной скамейке можно увидеть молодых девушек в коротких юбках на высоких каблуках и бабушек, преклонённых в молитве.
Пасторы тоже меняются, говорит Александр Ткаченко из общественной организации Human Solutions, которая сотрудничает с русскими спикерами. Его пастор в церкви "Суламита” Николай Захарович Михальчук теперь регулярно проповедует, что родители должны уделять больше внимания своим детям. Михальчук призывает молодёжных лидеров церкви "Суламита” к активной работе с проблемной молодежью.
"Мы должны идти на компромисс, – говорит Ткаченко, – возможно, мы потеряем свой язык, но сохраним веру”.
В конце концов пасторы, психологи и учителя сошлись в одном – качество отношений с родителями имеет большое значение для молодежи.
"Успех зависит от гибкости семьи, – говорит Паркер, – открыта ли та или иная семья для образования и изменения”.
Русскоговорящие родители должны понять, что взаимопонимание с детьми намного важнее строгости и требовательности.
"Библия не учит нас прибегать к насилию. Очень важно объяснять, советовать, общаться… В противном случае дети будут лгать и все равно заниматься своими делами за спиной у родителей”, – советует Павел Юзко, бывший сотрудник департамента здравоохранения округа Малтнома.
"Хорошие отношения с ребенком всегда лучше, чем просто закон” – считает Юзко.
Алекс Кириченко работает инженером-электронщиком, Лайма Эктова — парикмахером, оба жители Ванкувера. Субботний вечер они провели на танцполе клуба "Санторини” в Бивертоне. Большинство славянских церквей запрещают выпивку и танцы, но подобные правила способствуют нарастанию бунта американизированных подростков против их родителей и церкви. Кириченко и Эктова (оба родом из Липецка), говорят, что у них хорошие отношения с родителями, несмотря на то, что они больше не посещают церковь. В уже закрытом клубе Санторини, было много русско-говорящих молодых женщин, что часто исполняли танец живота. Спечиальная камера просвечивала одежду, оголяя людей.
OregonianLive
Гося Возняка (Gosia Wozniacka)