Главная » 2014»Marzec»18 » «Только себя живыми вывезли, даже продать ничего не успели»
«Только себя живыми вывезли, даже продать ничего не успели»
01:58
http://www.lenty.ru/gobest.html?http://lenty.ru/cgi-bin/gop.cgi?http://www.gazeta.ru/social/2014/03/17/5952909.shtml@1117 Как беженцы из охваченной войной Сирии обживаются в Адыгее и как репатриантов встречает старая Родина 17.03.2014, 11:17 | Андрей Кошик (Краснодар) Россия, заявляют политики, готова принять соотечественников из Крыма и Восточной Украины: отличить их от россиянина можно будет разве что по цвету паспорта — те хорошо интегрированы в нашу культуру. Но у страны есть и другие репатрианты, чьи прапрадеды вынужденно покинули Кавказ еще 150 лет назад. Это черкесы, возвращающиеся на родину предков после начала войны в Сирии. Всего по программе поддержки соотечественников из Сирии в Адыгею переехали 126 семей, или почти 600 человек. Это не только адыги, признаются в майкопском Центре адаптации репатриантов, но и представители практически всех кавказских народов – абхазы, чеченцы, дагестанцы, осетины, карачаевцы, чьих предков водоворот исторических событий отнес на Ближний Восток. Директор центра Асхад Гучетль признается, что в прошлом году квоты закончились еще в сентябре, а в этом прием иностранцев не начинался – отложили до конца Олимпиады. Большинство переселенцев, покидая охваченную противостоянием президента Башара Асада и исламской оппозиции страну, успевали взять только самое необходимое. Имущество и дома, нажитые несколькими поколениями, остались на разграбление мародерам. Удивляет, что эти люди остаются оптимистами, с сердечной благодарностью принимают даже незначительную помощь. Некоторые, привыкнув рассчитывать только на себя, и от нее отказываются. Майкопский фастфуд Официально клоун Рональд Макдональд еще не поселился в столице Адыгеи. Но палестинец Мотаз Халиль, переехавший сюда летом 2012 года, удивился: почему есть обычные крохотные чебуречные, а нет кафе по типу «Макдоналдса»? Особых денег у семьи не было — «только себя живыми вывезли, даже продать ничего не успели», — поэтому пришлось объединиться с другими родственниками и партнерами. Рискнули. Долго присматривались к меню, хотелось внести в него национальный колорит. Даже спрашивал первых посетителей: чего бы хотели попробовать? Сейчас в кафе Мотаза трудятся восемь человек – практически вся семья, плюс еще несколько сирийцев. Местные только кассиры, так как некоторые работники еще плохо говорят по-русски. Кстати, сам владелец до переезда прожил в нашей стране, тогда еще СССР, несколько лет – окончил журфак МГУ. «Из знакомых репатриантов, переехавших в Адыгею, назад никто не уехал и не собираются. Главное — куда? Опять в войну? — говорит палестинец. — В России всем легче. К иностранцам здесь относятся очень хорошо, русские отличаются простотой и гостеприимством. Смотрят, какой ты человек, а не откуда. Здесь спокойнее. На Западе без денег ты не нужен, должен в их модель встраиваться, жить как они». На вопрос, с какими проблемами чаще сталкиваются сирийские репатрианты, Мотаз называет только большое количество проверок и сложности с языком. «У того, кто выехал из Сирии с деньгами, дела идут легко — знают, чего хотят, куда их вложить. Правда, тяжеловато с налогами и проверками — уж слишком их много. Но таких сирийцев меньшинство, многие в войне вынуждены были оставить все», — признается он.
По секрету он сообщает, что проект «мини-Макдоналдса» оказался не очень удачным: Майкоп — город небольшой, посетителей немного. «Раз уж начали, нужно идти до конца. Деньги вложили, обратно их не вернуть, — настойчив Мотаз. — Летом собираемся перед кафе место оборудовать, мороженое продавать». Принцип скорпиона
Как и Мотаз, бывший сириец Джаркас Гияс Субхий — выпускник факультета английского языка и филологии Дамасского университета — раньше долгое время уже жил в России. Здесь он женился, здесь родились двое его детей. Но в 2005 году заболела оставшаяся в Сирии мать, пришлось вернуться. Два года назад семья, увеличившаяся еще на одного ребенка, окончательно переехала в Майкоп. «У меня российское гражданство. Но проблемы остальных репатриантов знаю очень хорошо, потому что близко общаюсь с ними, ими живу», — рассказывает Джаркас, ставший помощником ректора Адыгейского государственного университета по общественным связям.
Самая большая проблема, считает он, — документы. «Чтобы сделать временную регистрацию, получить статус переселенца, нужно сдать толстый пакет документов. Настоящее головокружение. Как их собрать, покидая охваченную войной родину? Сотрудники Центра адаптации репатриантов — они помогли найти новое место под солнцем-почти 600 соотечественникам. Источник: Андрей Кошик/«Газета.Ru» Сотрудники Центра адаптации репатриантов — они помогли найти новое место под солнцем-почти 600 соотечественникам. Источник: Андрей Кошик/«Газета.Ru»
Переезжающие сюда еще не знают, какие именно документы потребуют. Им говорят — везите хоть из Сирии», — сетует собеседник. Проблем добавляет и то, что многие репатрианты говорят только по-черкесски, русский не успели выучить. От загруженных работой госслужащих им порой достается резкое: «Иди — учи язык, потом возвращайся».
Решить проблему может государственная программа помощи соотечественникам. Но силами одной дотационной республики ее не вытянуть, рассуждает Джаркас. Если появятся дополнительные сотрудники, хорошо говорящие по-черкесски, понимающие арабский, и главное, знающие, как помочь сирийцам при отсутствии той или иной справки, — всем станет легче.
«Другая сложность — трудоустройство. Люди помогают друг другу, многие строителями, отделочниками работают. Без разрешения на временное проживание на работу практически не берут, — рассказывает Джаркас. — Кто-то на свой страх и риск трудоустраивает неофициально. А сейчас частники боятся — несколько случаев было, когда поймали нелегалов и хозяев оштрафовали. Пока статус РВП получишь — полгода пройдет, да и то с большими проблемам. На что все это время жить?»
Центр адаптации репатриантов, отметил помощник ректора, работает очень хорошо. Однако у него нет полномочий и рычагов для решения проблем сирийцев. Основная помощь там — консультативная. Несколько сирийских черкесов, столкнувшись с такими проблемами, вернулись на старую родину.
Другие сразу выбирают Турцию или Иорданию — там временная регистрация оформляется без бюрократии всего за две-четыре недели.
«Уехали с одной войны, а приехали — здесь моральная война, нет понимания, — завершает беседу Джаркас. — При этом сохраняют оптимизм. Потому что большинство из них — скорпионы. Это значит, что падая, каждый раз начинают жить заново. Выхода нет, ведь в Сирию возвращаться нельзя». Встреча через полтора века
С доктором Омаром Хусамой Муки мы беседуем в кабинете майкопской детской поликлиники №2. «Жили в сирийском городе Хомсе. Но одиннадцать лет учился в Минском медицинском институте, — рассказывает о своей жизни педиатр. — Когда в конфликт на моей родине вмешались другие страны, понял, что вести войну будут против государства, которое защищает всех. Поэтому вместе с женой и двумя детьми, им сейчас 10 и 16 лет, переехал в Адыгею. Отсюда мои предки шапсуги, здесь живут их потомки, большая семья. Они меня встретили в аэропорту, особенно помог Ибрагим Мугу». Врач признается: даже не задумывался о страхе попасть в чужую страну, заранее связался с представителями своего рода, обсудил с ними переезд. «Надежда была на две вещи: Россия — хороший друг Сирии, хватит того, что у меня сирийский паспорт. И второе — мой род, которым стал гордиться еще больше», — пояснил Омар.
За событиями на родине его семья следит: «Нужно, чтобы никто не вмешивался во внутренние дела Сирии, чтобы оставили ей право выбирать себе друзей. Там остались родные, многим из которых просто не за что переехать в другую страну».
Директор Центра адаптации репатриантов Асхад Гучетль добавляет, что среди переселенцев есть инженеры, окулисты, стоматологи, машинисты, переводчики с английского языка, геодезисты — представители практически всех специальностей. Приняв их, Адыгея приобрела квалифицированные и опытные кадры.
Он признался, что главными проблемами остаются квоты на иностранных рабочих (в прошлом году на республику их было всего 450) и знание русского языка. «Вопрос с языком потихоньку решаем. На базе гимназии два раза в неделю проходят занятия, порой всей семьей на них приходят — и дети, и родители. Между собой для тренировки стараются разговаривать и по-адыгейски, и по-русски», — сообщил директор центра. Нет, по его словам, проблем и с расселением. Кому-то помогают представители рода, другие снимают квартиру сами, третьи переезжают в сельские пустующие дома.
А в ауле Панахес построили порядка 15 новых одноэтажных домов. Материалы собирали всем миром, присылали даже из других кавказских республик. В январе семьи сирийцев справили новоселье. «Сама Россия и республика настолько добродушно встретили людей, которые возвращаются, здесь они не видят преград», — подытожил Гучетль.
Конечно, единодушны все собеседники, проще адаптируется молодежь. За пару месяцев ребята уже сносно изъясняются на русском. Сложнее пожилым, которые привыкли к прежнему образу жизни, здесь у них нет друзей, работы, они плохо знают город.
Нет проблем и в сфере религии. Муфтий Адыгеи и Краснодарского края Аскарбий Карданов рассказал, что наплыва репатриантов в мечети нет: «Все, как и у нас, зависит от воспитания в семье. Если жили в арабской стране, это не значит, что обязательно мечеть посещают. Как и здесь — есть адыги, которые мусульмане, но в мечети их не увидишь».
