http://iran.ru/news/analytics/85305/Vizit_ministra_MVD_Rossii_v_Iran_Protokol_ili_nechto_bolshee
24 января 2013
Одно из важнейших событий в отношениях России с Ираном получило весьма скудное освещение в виде нескольких строчек сообщений российских информагентств: «В ходе рабочего визита в Иран министром внутренних дел Российской Федерации Владимиром Колокольцевым подписано соглашение о «правовом союзе» между министерствами внутренних дел России и Исламской Республики Иран. Это первое соглашение, в котором определены формы и методы взаимодействия в области борьбы с преступностью». Разумеется, круг обсуждаемых вопросов, зондаж взаимных позиций, определение совместных интересов – были гораздо шире и интенсивнее, чем это представляют российской аудитории сообщения СМИ. Попытаемся заполнить этот пробел.
Прежде всего, министры внутренних дел признали, что проблемы безопасности, стоящие перед двумя странами имеют не только общий характер, но и общий источник, точнее – источники. Наркотранзит из Афганистана, поток контрабанды через Азербайджан, вокруг которого сформировались устойчивые преступные сообщества, волна экстремизма и терроризма, накатывающаяся на Центральную Азию, а из нее выплевывающая метастазы в Россию и Иран – лишь краткий перечень угроз и вызовов, объединяющий наши страны.
Необходимо отметить главное, суть прошедших переговоров. Общность этих угроз признавалась и ранее. Но вот то, что именно Россия и Иран являются основными мишенями, на которые нацелены эти угрозы, конечными целями создаваемой региональной нестабильности – на таком уровне говорится впервые. И если раньше российские политики предпочитали, признавая эти угрозы, утверждать, что решить их можно самостоятельно или же при содействии некоего абстрактного «международного сообщества», то теперь пришло понимание, что обеспечение безопасности в регионах Южного Кавказа и Центральной Азии без тесного сотрудничества с Ираном – невозможно.
Осознание этого предполагает наличие некоего пакета конкретных шагов в различных направлениях. Именно поэтому стороны поставили вопрос о выработке конкретных мер сотрудничества в области охраны границ, создании единой информационной базы данных по ряду проблем, выработке механизма повседневного сотрудничества и обмена практическим опытом между полицейскими наших стран, вплоть до выставок технических средств и стажировки сотрудников. Немаловажно и то, что в круг этих практических мер включена и профилактика преступности, организация совместных мероприятий по борьбе с кибертерроризмом, как новой угрозой, вставшей перед нашими странами в полный рост за последние несколько лет. В этой связи очень точно квалифицировал подписанное соглашение пресс-центр российского МВД – именно как "правовой союз" между МВД России и Исламской Республики Иран. «Это первое соглашение, в котором определены формы и методы взаимодействия в области борьбы с преступностью», - отмечается в пресс-релизе МВД РФ.
Как видите, все предельно четко и конкретно. Есть знаковое событие, закладывающее фундамент сотрудничества между двумя нашими странами на качественно новом уровне. Подписан документ, значимость которого для региональной безопасности трудно переоценить. Откуда тогда «вялость» в освещении этого события? Представляется, что причины здесь две. Одна из них – «в головах», то есть умострое российского «политического класса» (публичных политиков, журналистов и экспертов). Другая – в особенностях проведения внешней политики на «восточном направлении», а конкретнее – в отношении Ирана.
Российский «политический класс» мыслит некими абстракциями, создавая идеальные формы внутреннего и внешнего мироустройства, такого «сферического коня в вакууме». Естественно, что в этих абстракциях «силовиков», как аппарата, государственного насилия нет, их заменяют неведомые, а потому мифические механизмы: «рука рынка», «духовность», права меньшинств и тому подобное. Из этого логично проистекает, что все, что делают российские «силовики» - изначально либо не заслуживает внимания, либо порочно по определению. То, что в противостоянии наркотранзиту за последнее десятилетие Иран потерял 4400 (!) полицейских и пограничников, израсходовал (в условиях санкций, заметьте) более $700 миллионов - для российского «политического класса» совершенно не важно. А вот то, что крупных наркоторговцев в Исламской Республике регулярно вешают – это другое дело, это будет обсасываться месяцами как безусловный признак «мракобесия и реакционности кровавого режима». Как таким можно позволить ядерную программу – они же права наркобаронов злостно нарушают!
Российские же «силовики» работают, что бы там ни говорилось, «на земле». А потому мыслят не либеральными абстракциями, а вполне конкретно, трезво глядя на действительность. И для обеспечения безопасности страны (и того же «политического класса») готовы совершать шаги, которые вызывают раздражение и Запада, и российских западников. Именно поэтому сегодня МВД стало пионером в установлении качественно новых отношений с Исламской Республикой. Именно поэтому секретарь Совета Безопасности России встречается с иранскими коллегами чаще, чем «озабоченные вопросами безопасности» политики. Именно поэтому Федеральная служба безопасности РФ ставит сегодня вопрос о возобновлении действия соглашения с Ираном по обмену информацией, представляющей взаимный интерес, отвернутого в период президентства Дмитрия Медведева. Разумеется, эти шаги российских «силовиков» лежат несколько вне профиля основной их деятельности. Но вот тут надо сказать об упомянутой выше второй причине «вялости» России – сумбурность и реактивность ее политики на «восточном направлении».
С чем по факту мы имеем дело? Первое - Иран становится региональной державой экономически и уже стал таковой по своему политическому влиянию. Второе - без прямого участия Ирана невозможно развязать основные региональные узлы: «афганский», «джихадистский», «нагорно-карабахский», «каспийский». Третье - участие Ирана на правах полноправного члена ШОС способно увеличить эффективность и регионально влияние этой организации. Четвертое - всякий раз, когда Россия действовала с Ираном совместно (Таджикистан, Чечня, ныне - Сирия) – ей удавалось переломить негативное для Москвы развитие событий. Пятое – промышленный рост Ирана открывает для российского бизнеса новые рынки и перспективы. А в итоге? Четкой позиции в отношении Ирана у России нет. Невнятность внешнеполитического курса оправдывается «дипломатической гибкостью» и желанием сохранить «свободу маневра». А по сути – вся политика России в отношении Ирана формируется под сиюминутную потребность российско-американских отношений. Да что говорить о курсе или концепции, когда между двумя странами не налажен механизм постоянных консультаций и обмена мнениями даже на уровне экспертов.
И потом, сформулировать позицию – это одно. Реализовать ее, наполнить информационным содержанием и практическими шагами – совершенно другое, здесь нужен исполнитель. Сегодня любой вопрос развития сотрудничества с Ираном тонет в ворохе бюрократических согласований различных министерств и ведомств. Это происходит в основном по двум причинам. Во-первых, подавляющее большинство российских чиновников, начиная от замминистра до начальников отделов министерств и ведомств более комфортно чувствуют себя в западном направлении, иначе говоря, прозападно настроены. То, что этот настрой подпитывается совершенно конкретными интересами, которые никакого отношения к государственным интересам не имеют, это очевидно. И, во-вторых, из-за полной некомпетентности российских чиновников на иранском направлении. Зачастую их мнения и позиция формируются на основе оценок западных СМИ, которые абсолютно ангажированы, а картинки, рисуемые этими СМИ, ничего общего не имеет с реалиями современного Ирана. Нет профессионалов иранистов среди чиновников, кадровый голод на «восточном направлении» приобрел уже критические размеры и в государственном секторе, и в политической среде. А ведь, российская востоковедческая школа, особенно советская, а затем российская иранистика всегда была одной сильнейших в мире. Как ни печально, именно некомпетентность (боясь выглядеть глупым) и прозападная ориентированность чиновников не позволяет привлечь к работе в государственном секторе настоящих иранистов-профессионалов. Образно говоря, на этом направлении у России - дыра. И дыра эта, в лучших традициях нашего государства затыкается «силовиками». У них, в отличие от витийствующего «политического класса», есть конкретные предложения, сформулированные на базе социально-экономических реалий и требований национальной безопасности. Чтобы как-то переломить ситуацию, назрела необходимость Владимиру Путину ввести должность специального помощника или специального представителя по Ирану (в силу особой важности этой страны), который смог бы координировать работу российских министерств и ведомств на иранском направлении, выработал и положил на стол Президента конкретные предложения по всему комплексу российско-иранских отношений, чтобы как-то сдвинуть дело с мертвой точки.
************
Возвращаясь к визиту министра МВД России в Иран отметим, что осознание важности и масштабности того шага, который сделал Владимир Колокольцев и его иранский коллега Мостафа Наджар придет несколько позже. Нужно время для того, чтобы сложились и начали работать механизмы реализации подписанного в Тегеране соглашения. Ни российская, ни иранская стороны не скрывают, что предстоит достаточно долгий путь в наполнении этого соглашения реальным содержанием. Но, исключительная важность этого процесса заключается в том, что он идет в правильном направлении.
Комментарий Иран.ру