http://www.portal21.ru/news/we_recommend.php?ELEMENT_ID=2319
I. ПРЕДИСЛОВИЕ. ЗАДАЧА ТРУДА
Дорогие друзья, мне нельзя было при жизни открыто высказать то, что я думал о порядке и способе управления людьми, об их религиях и нравах, это сопряжено было бы с очень опасными и прискорбными последствиями; поэтому я решил сказать вам это после своей смерти. Я желал бы сказать вам это во всеуслышание перед смертью, когда я почувствую, что дни мои подходят к концу, но буду еще свободно владеть способностью речи и суждения. Однако я не уверен в том, что в те последние дни или минуты в моем распоряжении будет достаточно времени, и я сохраню присутствие духа, необходимое для того, чтобы открыть вам свои мысли. Это побудило меня изложить их вам теперь в письменном виде и вместе с тем дать вам ясные и убедительные доказательства всего того, что я намерен вам сказать. Цель моя — по мере сил моих открыть вам глаза, хоть поздно, на те нелепые заблуждения, среди которых мы все, сколько нас есть, имели несчастье родиться и жить, заблуждения, которые я сам имел неприятную обязанность поддерживать в вас. Говорю — неприятную, потому что эта обязанность поистине не доставляла мне удовольствия. Поэтому я лишь с великим отвращением и довольно небрежно исполнял ее, как вы могли это заметить.
Вот, искренне признаюсь, что побудило меня вначале к замыслу, к выполнению которого я теперь приступаю. Как я естественно чувствовал[1] это и в себе самом, я не находил в людях ничего столь приятного, привлекательного, любезного и желательного, как спокойствие, доброта, нелицеприятие, справедливость и истина; мне казалось, что они должны являться для самих людей бесценными источниками благ и счастья, если люди будут бережно сохранять в своих отношениях столь любезные добродетели. Как я естественно чувствовал это на себе самом, я не находил также ничего столь ненавистного, противного и пагубного, как смуты и распри, злостный обман, несправедливость, мистификация, тирания, которые губят и убивают в людях все, что может быть в них лучшего, и являются поэтому роковым источником всех пороков и всего дурного в людях и пагубными причинами всех несчастий, обрушивающихся на них в их жизни.
С самого юного возраста я видел заблуждения и злоупотребления, причиняющие столько зла на свете. С годами, обогащаясь опытом, я все более убеждался в слепоте и злобе людей, в бессмысленности их суеверий, в несправедливости их способа управления. Таким образом, хотя я никогда не был тесно связан с миром, я мог сказать вместе с мудрым Соломоном, что видел — и видел, можно сказать, с удивлением и негодованием, — как по всей земле царит несчастье, а в правосудии царит великая продажность и даже те, которые поставлены творить правый суд, стали худшими преступниками и подменили правду кривдой[2]. Я видел столько злобы в мире, что даже самая совершенная добродетель и самая чистая невинность не были свободны от злословия клеветников. Я видел — и это можно еще и теперь наблюдать на каждом шагу, — как множество несчастных людей подвергаются без всякой вины и основания преследованиям и несправедливому угнетению, видел, что их несчастье никого не трогает, что они нигде не находят милосердного покровителя, который пришел бы им на помощь. Слезы опечаленных праведников, бедствия столь многих людей, тиранически угнетаемых богатыми и сильными мира сего, внушили мне, как и Соломону, такое отвращение и презрение к жизни, что я вместе с ним считал удел мертвых более счастливым, чем участь живых, а неродившихся считал в тысячу раз счастливее родившихся и изнывающих под бременем стольких несчастий[3].
Но особенно поразило меня при виде всех этих заблуждений, злоупотреблений, обмана, суеверий и тирании, царствующих в мире, следующее: хотя многие люди славились своею мудростью, ученостью и благочестием, ни один из них не решался ни говорить, ни открыто выступить против столь возмутительных непорядков. Я не видел ни одного влиятельного человека, который осуждал бы их и порицал, тогда как в народе не прекращались жалобы и стоны по поводу своих несчастий. Молчание стольких умных людей, в том числе даже лиц высокого звания и достоинства, людей, которые, казалось мне, должны были выступить против потока пороков и суеверий или по крайней мере пытаться хоть сколько-нибудь смягчить это великое зло, представлялось мне, к моему великому удивлению, своего рода одобрением, причем я не понимал еще ни смысла, ни причины этого. Но потом я несколько ближе разглядел порядок управления людьми и несколько глубже проник в тайны хитрой и тонкой политики честолюбцев, стремящихся к высоким постам, к власти и управлению другими людьми, особенно же к почету и уважению. Тогда я легко разгадал не только источник и происхождение всех этих заблуждений, суеверий и дурного управления, — я понял также, почему люди, считающиеся умными и образованными, не возражают против этих возмутительных непорядков, хотя им достаточно знакомо бедственное положение народа, совращенного и обманутого столькими заблуждениями и притесняемого столькими беззакониями.
Примечания:
[1] Филипп., 2:5. «В вас должны быть те же чувствования».
[2] «Еще видел я под солнцем: место суда, а там — беззаконие, место правды, а там — неправда» Екклез., 3:16).
[3] «Восхвалил я более мертвых, чем живущих, а счастливее тех и других я считал тех, кто ещё не родился и не видит злых дел, которые делаются под солнцем» (Екклез., 4:2).
.......................................................................
II. МЫСЛИ И ЧУВСТВА АВТОРА О РЕЛИГИЯХ МИРА
Итак, дорогие друзья, источник всех зол, обрушивающихся на вас, и всего обмана, — увы! — держащего вас в плену заблуждений и нелепых суеверий, а также во власти тиранических законов сильных мира сего, заключается не в чем ином как в возмутительной политике людей, о которых я говорил выше. Одни стремятся несправедливо властвовать над своими ближними, другие желают приобрести некую суетную славу святости и даже божественности; те и другие не только искусно пользовались силой и насилием, но прибегали также ко всякого рода хитростям и уловкам, чтобы одурманить народ и тем легче добиться своих целей. Таким образом обе категории этих хитрых и лукавых политиков, злоупотребляя слабостью, легковерием и невежеством темной и беспомощной народной массы, без труда заставили ее поверить во все, что им надо было, а затем принять, с благоговением и покорностью, волей или неволей, все навязанные ей законы. С помощью таких средств одни заставляли почитать и даже обоготворять себя, как божества или как лиц особой святости, специально посланных теми или другими богами, чтобы сообщить волю последних прочим людям, другие стали богатыми, могущественными и грозными в мире, а когда те и другие при помощи этих уловок стали достаточно богатыми, могущественными, влиятельными и грозными, чтобы заставить бояться себя и добиться повиновения, они открыто и тиранически подчинили своих ближних своим законам.
При этом им большую пользу оказали расхождения, споры, распри и вражда, часто возникающие среди людей, потому что большинство людей весьма отличаются друг от друга по своему характеру, уму и склонностям и не могут долгое время уживаться друг с другом без ссор и расхождений. Во время таких смут и распрей те, которые оказываются самыми сильными и смелыми, возможно — также самыми злыми, не упускают случая воспользоваться положением, чтобы легче подчинить всех своему безусловному господству.
Вот, дорогие друзья, истинный источник и действительное происхождение всех тех зол, которые производят смятение в человеческом обществе и делают людей несчастными в их жизни. Вот источник и происхождение всех заблуждений, всего обмана, всех суеверий, мнимых божеств и идолопоклонства, к несчастью распространившихся по всей земле. Вот происхождение и источник всего того, что вам объявляют самым святым и священным и заставляют благоговейно называть религией. Вот источник и происхождение всех этих якобы святых и нерушимых законов, которые под предлогом благочестия и религии вас заставляют неукоснительно соблюдать, как якобы данные самим богом. Вот источник всех тех пышных, но пустых и смешных обрядов, которые с показной торжественностью проделывают ваши священники при своих мнимых священнодействиях и своем ложном служении богу. Одним словом, вот источник и происхождение всего того, что вас заставляют почитать и обожать как божества или как безусловно божественное. Вот также источник и происхождение всех этих гордых титулов и названий: сеньор, государь, король, монарх, властелин, носители которых под предлогом управлять вами в качестве суверенов угнетают вас в качестве тиранов, под предлогом общественного блага похищают у вас все самое прекрасное и лучшее, под предлогом божественного происхождения своей власти заставляют почитать, бояться и слушаться их самих, как богов. И наконец — вот начало и происхождение всех прочих тщеславных названий: благородный, дворянин, граф и т. д., которыми кишит земля, по выражению одного автора; почти все эти люди — словно хищные волки, под предлогом своих прав и власти они угнетают вас, обирают, обижают, отнимают у вас самое лучшее. Вот также начало и происхождение всех якобы святых и священных привилегий церковной и духовной власти, которую ваши священники и епископы захватили над вами, — под предлогом приобщения вас к духовным благам благодати и милости божьей они хитроумно лишают вас благ, несравненно более реальных и солидных, чем те, которые они сулят вам; под предлогом открыть вам царствие небесное и сподобить вас вечного блаженства они препятствуют вам спокойно пользоваться всяким действительным счастьем здесь на земле; наконец под предлогом спасения вас на том свете от воображаемых мук ада, на самом деле не существующих, как и вечная потусторонняя жизнь, они внушают вам пустые страхи и надежды[1] и заставляют вас терпеть настоящие муки ада в этой жизни, единственной, на которую вы можете рассчитывать.
Эти тиранические правительства держатся только на тех же приемах и принципах, при помощи которых они были установлены, а так как бороться против основ какой-либо религии или колебать основные законы какого-либо государства или республики является опасным делом, то не удивительно, что умные и просвещенные люди приноровляются к общим законам государства, как бы те ни были несправедливы, приноровляются также, хотя бы по внешности, к практике и политике установленной религии, несмотря на то, что хорошо сознают ее заблуждения и призрачность. В самом деле, как ни трудно им превозмочь себя и подчиняться этим заблуждениям, им все же гораздо выгоднее и полезнее жить в спокойствии и сохранять свое достояние, чем добровольно итти на гибель и выступать против течения, против всеобщих заблуждений и против государя, стремящегося подчинить все своей абсолютной власти. К тому же в больших государствах — королевствах и империях — государи не имеют возможности заведывать всем и самолично поддерживать свою власть и господство на обширной территории страны; поэтому они всюду сажают своих чиновников, интендантов и губернаторов и множество других ставленников, щедро оплачиваемых ими из общественного кошелька, для того чтобы они блюли их интересы и поддерживали их власть и чтобы никто не смел противиться ей и даже не смел открыто высказаться против такого самодержавия, не рискуя собственной шкурой. Вот почему самые умные и образованные люди вынуждены хранить молчание, хотя отлично видят все злоупотребления такого несправедливого и ненавистного правительства.
Прибавьте к этому частные цели и вожделения всех крупных, средних и даже мелких чиновников, гражданских и церковных, а также тех, кто хлопочет о том, чтобы стать таким чиновником. Несомненно, все они до единого гораздо более заняты мыслью о своих личных выгодах и интересах, чем искренней заботой об общественном благе. Все они руководятся своим честолюбием и сребролюбием или другими ласкающими плоть и волнующими кровь соображениями. И конечно не люди, добивающиеся государственных чинов и должностей, выступят против гордыни, тщеславия и тирании государи, стремящегося все подчинить своей воле. Напротив, они окружают его лестью, потакают его дурным склонностям и злым замыслам, надеясь выдвинуться и расширить свое влияние под сенью его власти. Не будут сопротивляться также те, кто домогаются духовных санов и тепленьких местечек в церковной иерархии: ведь эти люди стремятся получить и упрочить за собой эти выгоды именно путем покровительства и власти тех же государей. Далекие от мысли противиться дурным намерениям государей или в чем-либо противоречить им, они первые будут пресмыкаться перед ними и славословить все их поступки. Они не выступят с осуждением ходячих заблуждений, не станут разоблачать обман, иллюзии и мистификации ложной религии, так как на этих заблуждениях и обмане покоятся все их положение и вся их власть купно с большими доходами, связанными с их саном. Не будут противиться несправедливым действиям государей также жадные богачи[2], не они выступят открыто с порицанием заблуждений и злоупотреблений ложной религии, ибо они сплошь да рядом получают именно по милости государей прибыльные гражданские места или тепленькие местечки в церковном ведомстве. Они предпочтут накоплять богатства и сокровища, нежели искоренять заблуждения и злоупотребления, от которых они получают такие большие выгоды. Не выступят против упомянутых злоупотреблений также те, кто любит спокойную жизнь, кто дорожит утехами жизни и комфортом; они предпочитают спокойно пользоваться наслаждениями и радостями жизни и не подвергать себя тягостным преследованиям за выступление против потока всеобщих заблуждений. Не выступят также ханжи-лицемеры, они рядятся в тогу добродетели и под личиной благочестия и религиозного рвения скрывают самые гнусные пороки; чтобы искуснее добиться своих целей, своих личных выгод, они обманывают других напускной святостью и добродетелью. Наконец не выступят также слабые и невежды — без знаний и влияния они не в силах разобраться в заблуждениях и побасенках, которыми их кормят, не в силах также противостоять мощной волне, которая увлечет их в случае противодействия с их стороны. К тому же лица различного состояния и положения так тесно связаны между собой отношениями подчинения и зависимости, между ними почти всегда столько соперничества и зависти, столько вероломства и коварства, даже среди самых близких родственников, что один не может положиться на другого; поэтому они не могли бы предпринять что-либо, не подвергаясь опасности быть открытыми и преданными кем-нибудь. В таком чреватом последствиями деле, как попытка добиться реформы столь плохого правительства, не безопасно довериться даже другу, даже брату. Итак, если никто не может, не желает, не осмеливается воспротивиться всем этим заблуждениям, обману и тирании сильных мира сего, то не следует удивляться, что эти пороки имеют такую силу и так широко распространены на земле. Таким образом воцарились на земле обман, заблуждения, суеверия и тирания.
Казалось бы, по крайней мере в данном случае, что религия и политика не могут ужиться друг с другом, что они должны были бы составлять контраст и противоречить одна другой, так как религия с ее кротостью и благочестием должна осудить суровый и несправедливый режим тирании. С другой стороны, казалось бы, рассудительная и мудрая политика должна осудить и подавлять злоупотребления, заблуждения и обман ложной религии. Верно, что так должно быть; но то, что должно быть, не всегда происходит в действительности. Итак, хотя на первый взгляд религия и политика столь противоположны и противоречивы одна другой по своим принципам, на самом деле они неплохо уживаются друг с другом, как только заключат между собой союз и дружбу; можно сказать, что с этой поры они уживаются между собой, как два вора-карманника, — они защищают и поддерживают друг друга. Религия поддерживает даже самое дурное правительство, а правительство в свою очередь поддерживает даже самую глупую, самую призрачную религию. С одной стороны священники призывают свою паству под страхом проклятия и вечных мук повиноваться начальству, князьям и государям, как власти, поставленной от бога. В свою очередь государи заботятся о престиже священников, наделяют их жирными бенефициями и большими доходами, поддерживают их в призрачных и шарлатанских функциях их богослужения и заставляют народ считать святым и священным все, что они делают и чему они учат, — все это покрывается благовидным предлогом религии и службы божьей. Вот вам еще один способ, при помощи которого воцарились в мире обман, заблуждения, суеверия, иллюзии и мистификация и продолжают существовать к великому несчастью бедных народов, изнывающих под их тяжелым игом.
Быть может, вы скажете, дорогие друзья, что из множества существующих в мире ложных религий я должен был бы по крайней мере выделить католическую религию, которую мы все исповедуем и о которой говорим, что только она учит истине, что она признает и почитает как следует истинного бога, ведет человека на истинный путь спасения и вечного блаженства. Однако не обольщайтесь, дорогие друзья, не обольщайтесь ни этим, ни вообще всем тем, чем кормят вас ваши набожные и невежественные или циничные и корыстные священники и богословы, всем тем, что они преподносят вам под видом их якобы непогрешимой, святой и божественной религии. Вы тоже совращены и обмануты, не в меньшей мере, чем другие, наиболее обманутые. Вы заблуждаетесь не меньше тех, которые глубже всего погрязли в суевериях. Ваша религия не менее призрачна, не менее суеверна, чем все другие; она не менее ложна в своих основаниях, не менее смешна и нелепа в своих догмах и правилах; вы не менее идолопоклонники, чем те, которых вы сами порицаете и осуждаете за идолопоклонство. Ваши представления отличаются от представлений язычников только по имени. Короче говоря, все, что ваши богословы и священники с таким пылом и красноречием проповедуют вам о величии, превосходстве и святости таинств, которым они заставляют вас поклоняться, все, что они с такой серьезностью рассказывают вам об их мнимых чудесах, все, что они с таким рвением и уверенностью расписывают вам о небесных наградах и о страшных адских муках, — все это в сущности не что иное, как иллюзии, заблуждения, обман, выдумки и надувательство: их выдумали вначале хитрые и тонкие политики, повторяли за ними обманщики и шарлатаны, потом этому слепо поверили невежественные и темные люди из народа, и наконец это поддержано было властью государей и сильных мира, которые потворствовали обману, заблуждениям, суевериям и шарлатанству и закрепили их своими законами для того, чтобы таким путем держать в узде массы и заставлять их плясать по своей дудке.
Вот каким образом правители поступали и поступают с народом, самонадеянно и безнаказанно злоупотребляют именем и авторитетом божьим для того, чтобы заставить почитать и бояться себя вместо того, чтобы поклоняться и служить воображаемому богу, могуществом которого они вас запугивают. Вот как они злоупотребляют показным именем благочестия и религии, чтобы внушать слабым и темным людям все, что им вздумается. Вот как они наконец опутывают весь мир ненавистной сетью[3] обмана и несправедливости, тогда как и те и другие[4] должны были бы отдать свои силы исключительно на водворение повсеместного царства мира, справедливости и истины, которое сделало бы все народы мира счастливыми и довольными.
Я сказал, что они повсюду вводят мистерию несправедливости. Все эти скрытые пружины тонкой политики, а также благочестивые религиозные правила и обряды на самом деле являются не чем иным, как маскарадом[5] обмана и несправедливости. При этом я имею в виду весь тот бедный люд, который, к несчастью, оказывается одураченным подобным маскарадом и является игрушкой и несчастной жертвой сильных мира сего. Но для правителей и их сообщников, а также для священников, которые управляют совестью людей и обеспечены тепленькими местечками, это — золотое дно, рог изобилия, доставляющий им как по мановению жезла все блага. Это позволяет этим господам развлекаться и жить в свое удовольствие, тогда как нищий народ, находящийся в сети религиозного кошмара и суеверий, тяжко вздыхает и тем не менее смиренно несет иго сильных мира сего; он терпеливо переносит свои невзгоды и утешает себя тщетными молитвами к не слушающим его богам и святым, предается пустым религиозным обрядам, исполняет все эпитимии, налагаемые на него после наивного и суеверного исповедания грехов, и денно и нощно работает не покладая рук, чтобы кровью и потом добыть себе свое нищенское пропитание и обеспечить привольное и радостное житье тем, которые являются виновниками всех его несчастий.
Ах, дорогие друзья, если бы вы знали всю кошмарность и вздорность тех сказок, которыми вас кормят под предлогом религии, если бы вы знали, как несправедливо и возмутительно злоупотребляют властью, захваченной над вами под предлогом управления вами, вы несомненно лишь презирали бы все то, перед чем вас заставляют преклоняться, и воспылали бы ненавистью и негодованием но отношению ко всем тем, которые эксплоатируют вас, так дурно управляют вами, так позорно обращаются с вами. По этому случаю мне вспоминается пожелание одного человека, не отличавшегося образованием и ученостью, но повидимому не лишенного здравого смысла для того, чтобы трезво судить о всех тех возмутительных злоупотреблениях и обидах, которые я здесь порицаю. Судя по его манере высказывания, он повидимому был достаточно прозорлив и достаточно проник в ту мистерию несправедливости, о которой я вам говорил, так как он хорошо понял, кто ее зачинщики и вдохновители. В связи с тем, о чем я вам говорю здесь, он высказал пожелание, чтобы «все сильные мира и знатные господа были перевешаны и удавлены петлями из кишок священников»[6]. Эта тирада не может не произвести несколько грубого и резкого впечатления, но ей нельзя отказать в наивной прямоте. Она кратка, но красноречива, так как в нескольких словах высказывает все, чего заслуживают подобные люди. Что касается меня, дорогие друзья, то если бы мне пришлось высказать свое пожелание по этому предмету (а я не преминул бы высказать его, если бы оно могло иметь свое действие), то я желал бы иметь мышцы и силу Геркулеса, чтобы очистить мир от всех пороков и несправедливости и иметь удовольствие убить всех этих гидр заблуждений и несправедливости, причиняющих столько страданий всем народам мира. Не подумайте, дорогие друзья, что я движим здесь чувством личной мести и вражды, каким-либо личным интересом; нет, друзья, я пишу и говорю это отнюдь не под влиянием страсти, не она внушает мне эти чувства; мною руководит только стремление к справедливости и истине, которые я вижу столь возмутительно попранными, и отвращение к пороку и несправедливости, которые дерзко царят повсюду. Никакая ненависть, никакое отвращение не будут чрезмерны по отношению к людям, которые являются виновниками стольких зол и повсеместно эксплоатируют других. В самом деле разве мы не имеем полного права прогнать с позором из города или провинции шарлатанов, которые под видом милосердия снабжают публику якобы лечебными средствами, а на самом деле лишь злоупотребляют простодушием и темнотой народа и продают ему по дорогой цене вредные и опасные мази и снадобья? Разумеется, мы имеем полное право прогнать их с позором, как гнусных обманщиков. Другой пример: разве мы не осудим публично и не подвергнем суровому наказанию разбойников и бандитов с большой дороги, которые грабят и бесчеловечно убивают всех, имевших несчастье попасться им в руки? Конечно их надо сурово карать, они вполне заслужили ненависть и проклятия; позволить им безнаказанно продолжать свои бесчинства было бы даже весьма неразумно. Но еще гораздо больше оснований, дорогие друзья, мы имеем осуждать, ненавидеть и проклинать, как я делаю здесь, всех слуг суеверий и кривды, господствующих над нами таким тираническим образом, одни над нашей совестью, другие над нашим телом и имуществом, причем служители религии, властвующие над нашей совестью, являются самыми наглыми обманщиками народа, а государи и прочие сильные мира сего, властвующие над нашим телом и имуществом, — самыми великими ворами и убийцами из всех существующих в мире. «Все они, сколько их ни приходило, — сказал Иисус Христос, — воры и разбойники» (Иоа., 10:8).
Вы скажете, быть может, дорогие друзья, что я отчасти говорю против самого себя, так как я принадлежу к тому же званию и профессии, как те, которых я называю здесь самыми наглыми обманщиками народа. Действительно, я говорю против своей профессии, но никак не против своего влечения и своих собственных чувств; я никогда не был легковерен и склонен к суеверию, я никогда не был столь глуп, чтоб придавать значение таинствам и сумасбродствам религии, я никогда не испытывал влечения участвовать в них или даже говорить о них с почтительностью и одобрением; напротив, я всегда скорее рад был бы открыто показать свое презрение к ним, если бы мне позволено было говорить сообразно своему влечению и взглядам. В молодости меня уговорили принять духовное звание, я пошел на это, чтобы не огорчить своих родителей, которым очень хотелось видеть меня в этом звании, как более спокойном, мирном и почетном, чем положение среднего человека из народа. Однако я могу сказать, не кривя душой, что никогда соображения материальной выгоды не внушали мне любви к этой профессии, в которой процветают заблуждения и обман. Я никогда не разделял вкуса большинства моих собратий по профессии, чревоугодников, с жадностью принимающих мзду за свои бредовые функции. Еще большее отвращение я питал к священникам-циникам, которые желают только жить в свое удовольствие на получаемые ими большие доходы, насмехаются в своем кругу над таинствами и обрядами своей религии и в довершение издеваются также над душевной простотой своих прихожан, верующих в эти сказки и благочестиво отдающих свои крохи священникам, чтобы они могли жить припеваючи и в свое удовольствие. Свидетелем может служить папа, издевавшийся над своим саном (Юлий III), и другой папа, весело заявлявший своим друзьям: «смотрите, какие богатства мы нажили на этой сказке про Иисуса Христа!» (Бонифаций VIII). Я говорю это не потому, что шокирован их издевательством над баснями и маскарадом религии, которые действительно заслуживают посмеяния и презрения, и очень уж наивны и невежественны те, кто не замечают их вздорности. Я осуждаю ненасытную жадность, с которой эти господа эксплоатируют темную массу, осуждаю возмутительную манеру глумиться над наивностью темных людей, которых они сами поддерживают в их заблуждениях. Если их мнимый сан и их доходы дают им возможность жить припеваючи за счет народа, то пусть они по крайней мере проявят некоторую отзывчивость к бедствиям этого народа, не отягчают его положения, не придумывают якобы из пущей богобоязненности каждый раз новые суеверия, как это делают иные из них, пусть не глумятся над наивностью тех, которые из похвального благочестия делают им столько добра и изводят себя для них. Ибо это — чудовищная неблагодарность и позорное вероломство по отношению к своему благодетелю — народу, который трудится в поте лица своего для того, чтобы священники могли жить в полном изобилии.
Не думаю, дорогие друзья, что я когда-либо дал вам повод приписывать мне чувства и взгляды, которые я осуждаю здесь; напротив, вы неоднократно могли заметить, что я питаю чувства совсем другого рода и был очень восприимчив к вашим страданиям. Вы могли также заметить, что я не дорожил мздой за духовные требы, часто исполнял их, не требуя вознаграждения, хотя мог бы требовать его, и никогда не гнался за жирными приходами, за заказными обеднями и приношениями. Я всегда предпочитал бы давать, чем принимать, если бы мог следовать в этом влечению своего сердца. В даяниях своих я всегда предпочел бы иметь больше в виду бедных, чем богатых, следуя правилу Христа, что «блаженнее давать, нежели принимать»[7], а также совету, который сьер де-Монтань [Монтэнь] дает своему сыну: обращать взоры свои к тому, кто протягивает тебе руку, а не к тому, кто поворачивается к тебе спиной[8]. Я хотел бы подражать доброму Иову, который в пору своего благополучия «был глазами слепому и ногами хромому, был отцом для бедных»[9]. Я хотел бы подобно ему «сокрушать беззаконному челюсти и из зубов его исторгать похищенное»[10]. Только великие сердца, — говорит мудрый Ментор Телемаху, — стремятся к славе человеколюбца[11].
А что касается ложных и воображаемых таинств вашей религии и прочих ее благочестивых, но вздорных и суеверных предписаний и обрядов, то вы знаете и во всяком случае легко могли заметить, что я не был другом ханжества и нисколько не старался внушать его вам. Однако я вынужден был наставлять вас в нашей религии и хоть изредка беседовать с вами о ней, чтобы выполнить взятые мною на себя обязанности священника вашего прихода. При этом я оказывался в печальной необходимости поступать и говорить совершенно вразрез со своими собственными взглядами и толковать вам о тех глупейших заблуждениях и вздорных суевериях, которые я в душе своей ненавидел, осуждал и проклинал. Но, уверяю вас, я делал это всегда с усилием над собой и с крайним отвращением; я всей душой ненавидел нелепые обязанности своей профессии, и особенно эти идолопоклоннические и суеверные мессы и кошмарные и смешные причащения св. таинств, которые я вынужден был преподавать вам. Я тысячу и тысячу раз проклинал их в душе, когда мне приходилось исполнять их, в особенности же когда я должен был делать это несколько внимательнее и торжественнее обыкновенного. Когда я видел, что вы являетесь в церковь в приподнятом религиозном настроении, чтобы присутствовать при вздорном богослужении и с особым благоговением слушать то, что вам выдают за слова самого бога, мне казалось, что я еще возмутительнее злоупотребляю вашей верой и еще более достоин порицания и упрека. Это такой мере усиливало мое отвращение к этим пустым церемониям, что сотни и сотни раз я был на волосок от того, чтобы публично и со скандалом высказать свое негодование, не будучи в состоянии скрывать свое возмущение, затаить его в себе. Тем не менее я так или иначе сдерживал себя и буду пытаться сдерживать себя до конца своих дней, не желая подвергать себя при жизни гневу священников и жестокости тиранов, — в их глазах никакая кара не была бы достаточно суровой для такой якобы дерзости с моей стороны. Я желаю, дорогие друзья, умереть так же спокойно, как жил, а так как я ни разу не давал вам повода желать мне зла и радоваться приключившейся со мной беде, я не думаю, что вам было бы по душе, если бы я подвергся преследованиям и гонениям по этому поводу, — вот почему я решил хранить молчание.
Так как эти соображения заставляют меня теперь молчать, я постараюсь, чтобы вы услышали меня по крайней мере после моей смерти. С этой целью я берусь теперь за перо, чтобы по мере сил своих открыть вам глаза на все те заблуждения и суеверия, в которых вы были воспитаны и вскормлены и которые вы, так сказать, всосали с молоком матери. Уже достаточно времени бедный народ жалким образом обманывают всякого рода идолопоклонством и суевериями; достаточно времени богатые и сильные мира сего грабят и обижают бедный народ; пора открыть ему глаза и показать ему всю правду. Если, как нам говорят, в прежние времена необходимо было внушать людям религиозные сказки и суеверия для того, чтобы смягчить грубый и дикий нрав человека и легче держать людей в узде, то в настоящее время, несомненно, еще более необходимо разоблачить все эти побасенки, так как лекарство стало со временем хуже самой болезни. Вот задача для всех умных людей, самые умные и просвещенные должны серьезно поразмыслить над этой важной задачей и энергично взяться за нее, всюду освобождая народ от его заблуждений, насаждая ненависть и презрение к насилиям сильных мира сего и побуждая народ сбросить невыносимое иго тиранов. Они (умные и просвещенные люди) должны также убедить всех в следующих двух важных истинах: для совершенствования в тех отраслях, которые полезны для общества и которым главным образом желательно посвящать себя, люди должны следовать только голосу разума; для установления хороших законов необходимо следовать только правилам человеческого благоразумия и мудрости, т. е. честности, правды и естественной справедливости, не останавливаясь попусту на баснях обманщиков и на идолопоклоннической практике богопоклонников; это даст в общем всем людям в тысячу и тысячу раз больше благ, больше удовлетворения и спокойствия телесного и душевного, чем все ложные правила и вздорные обряды их суеверных религий.
Однако никто не догадывается взяться за эту просветительную работу среди народа, вернее не решается на это, а если кто решился, то его книги и писания не получают широкой гласности, их никто не видит, их умышленно устраняют и скрывают от народа для того, чтобы они не открыли ему, как его обманывают и держат в заблуждении; зато народ кормят, напротив, писаниями невежд и лицемеров-обманщиков, под личиной благочестия поддерживающих и умножающих обман, суеверия и заблуждения. Повторяю, те, кто по своему уму и образованию больше всего годились бы для великой, благородной и похвальной задачи просвещения и раскрепощения народа, лишь потворствуют в своих выходящих в свет произведениях заблуждениям и умножают их, лишь усугубляют иго суеверий, вместо того чтобы вести борьбу с ними и предавать их общему посмеянию, лишь льстят сильным мира сего и позорно восхваляют их, вместо того чтобы открыто бичевать их пороки, причем руководятся в этом своем постыдном поведении только соображениями низкого угодничества и личными интересами, стремятся войти в милость и обделать свои дела и дела своих присных и сообщников и т. д. Поэтому, дорогие друзья, я при всем своем слабом и ограниченном даровании попытаюсь со всей прямотой открыть вам здесь всю правду, показать вам воочию вздорность и ложность всех этих тайн, перед которыми вас заставляют преклоняться как перед чем-то возвышенным, здравым, божественным, всех тех мнимых истин, которые ваши священники, проповедники и ученые навязывают вам под страхом воображаемых вечных мук. Я попытаюсь показать их вздорность и ложность. Пусть священники, проповедники и богословы, а также все покровители этого обмана и шарлатанства выходят из себя и возмущаются после моей смерти сколько им угодно, пусть называют меня нечестивцем, вероотступником, богохульником и атеистом, пусть сколько угодно поносят и проклинают меня, — это меня нисколько не трогает и не смущает. Равным образом пусть они сделают с моим телом, что хотят; пусть изрубят его на части, изжарят или сварят и съедят под каким угодно соусом — это мне совершенно безразлично. Я буду уже всецело вне пределов их досягаемости; ничто уже не будет в состоянии устрашить меня. Я предвижу только, что после моей смерти мои родные и друзья, возможно, будут огорчены оскорбительными речами и поступками по моему адресу. Я охотно избавил бы их от этого огорчения; но как ни сильно во мне это желание, оно не остановит меня — ревность к истине, справедливости и общему благу, ненависть к религиозным заблуждениям и росказням, а также к беззакониям и гордыне сильных мира сего, к их властолюбию и тирании возьмут во мне верх над этим соображением, как бы сильно оно ни было. Впрочем я не думаю, дорогие друзья, что мой замысел должен сделать меня столь ненавистным и создать мне так много врагов, как может казаться. Я даже льщу себя надеждой, что если это мое писание, как оно ни нескладно в смысле формы (оно составлено наспех и написано второпях), найдет путь не только к вам, если ему суждено быть обнародованным и если рассмотрят мои мысли и все основания, на которых они покоятся, то у меня, быть может, будет столько же сторонников, по крайней мере среди разумных и честных людей, сколько хулителей среди других; и уже теперь я могу сказать, что многие из тех, которые по своему положению или должности судей, чиновников и т. п. или по другим человеческим соображениям вынуждены будут осуждать меня вслух перед другими, в душе будут на моей стороне.
Примечания:
[1] В тексте: «тщетно для вас, но бесполезнo (опечатка? с пользой?) для них». — Прим. пер.
[2] В тексте: «богатые скупцы». - Прим. пер.
[3] В тексте: «мистериями». — Прим. пер.
[4] Подразумевается: гражданская и церковная власть. — Прим. пер.
[5] В тексте: «мистериями». — Прим. пер.
[6] Эрганос, царь Эфиопии, умертвил всех жрецов Юпитера в одном из своих городов, так как они заполнили город заблуждениями и суевериями (Dict. hist.). Царь Вавилона точно так же поступил с жрецами Бела (Ваала). Дан., 14:21. [Под «Dict. hist.» подразумевается вероятно «Grand Dictionnaire historique», 1674. — Прим. пер.].
[7] Даниил, 20:35.
[8] Essais de Montagne, livre III, ch. 13.
[9] Иова, 29:15.
[10] Там же, 29 :17.
[11] Телем., т. 2, стр. 84.